Мой друг Жабыч

– Мы как – то с мамой приехали на дачу, – начал живо рассказывать Матиас, – и обнаружили, что там хозяйничает взрослый рыжий кот. Он облюбовал наш диван на веранде. Мы его не выгоняли. Кот утром исчезал, к вечеру возвращался. Мы не сразу подружились. Он даже не позволял себя гладить, шипел, выпускал когти, возмущался, что мы вторглись на его территорию. Позже сосед по даче сообщил, что это кот дедушки Витауса – Винс, но дедушка умер. Дачу продали, новые владельцы дом закрыли, рыжего выбросили. Кот стал бездомным. Долгое время Винс приходил на могилу дедушки и там сидел до глубокого вечера. Все ждал, что дедушка Витаус позовет его домой. Вечером же возвращался и искал, где бы ему приютиться на ночь. Вот наш домик ему чем – то понравился, а может запомнил, как дедушка приходил к нам, когда жива была еще моя бабушка. Мама позволила Винсу у нас жить. Говорила, что он всегда был особенным котом, любил только хозяина, а других не привечал.

Постепенно Винс к нам привык, мы к нему. Он даже стал позволять себя гладить. В доме была печка, когда на улице становилось прохладно, мама ее чуть топила. Один раз она перекрыла задвижкой дымоход слишком рано, когда не прогорели в печке угли. Мы спали, нас спас Винс. Он громко мяукал, а когда понял, что не разбудить, принялся царапать маму, и она проснулась, сразу поняла, что мы чуть не задохнулись угарным газом. Мама настежь открыла входную дверь, окна. Мы спаслись благодаря Винсу. Когда дачный сезон закончился, Винс поехал с нами. Через год он снова вернулся на дачу. Один раз утром он ушел и больше не вернулся, как мы его ни искали. Мама сказала, что коты уходят навсегда, чтобы их хозяин не волновался. Правда это или нет, не знаю, но Винса я больше не видел. Поэтому мои котики рыжие. Может, когда – то они будут другого цвета, посмотрим, – неопределенно сказал Матиас.

На мой день рождения он подарил большой лист, ватманом называется, на котором два котика – один мордочкой похожий на меня, другой на Матиаса – гуляли по улице. От восторга я сказал, что котики волшебные.

Матиаса обрадовало, что подарок мне понравился.

– Мама говорит, они текучие, как вода, пластичные, как каучук, бесшумные, как ниндзя, и при этом топают ночами как лошади.

Я рассмеялся, даже Жабыч хмыкнул.

– Еще они умеют ходить по самым непроходимым узким карнизам, но падают во сне с дивана. И они верные. Еще мама говорит, что, если дома котик, человек будет вдвойне счастливым.

Мне стало грустно.

– Мне не разрешают держать котика в доме, – пожаловался я Матиасу. – У меня аллергия на их шерсть.

– На кошек может, – хмуро заметил Матиас, – но на котиков не может быть аллергии. – Его глаза зажглись.

– Матиас, ты рисуешь котиков, потому что Винс вас спас? – поинтересовался я.

– Нет, – мой друг покачал отрицательно головой. – Я рисую, чтобы утешить маму. Это котики Бастиана.

Сколько тайн у Матиаса, как я мало его знаю.

– Кто такой Бастиан?

– Мой младший брат – близнец. Он умер, когда нам было два года.

Мое сердце сжалось, даже Жабыч заскулил: «Бедный мальчик».

– Мама его очень любила, нет, она и меня любила, – поправил себя Матиас, – но Бастиан – младший. Мама Бастиана ласково называла котиком или солнышком. У него были золотистые волосы, не как у меня черные. Когда Бастиан умер, мама плакала каждый день, часами смотрела на фото братика. И я нарисовал тогда своего первого котика.

– Кто это? – спросила она.

– Бастиан, – ответил я.

Мама расплакалась и сказала:

– Наш Бастиан и правда такой, как твой солнечный котик, и рыжий, как Винс.

Мама повесила котика на холодильник. С тех пор я рисую не рыжих, а солнечных котиков. У меня дома их много. Рисую везде, лишь бы успеть. Они не могут ждать, слишком нетерпеливые. Если я не успею их нарисовать, они убегают.

– Куда убегают?

Матиас задумался, наморщив лоб.

– К себе, наверное, – он пожал плечами. – У них же где – то есть дом. Я их полюбил. Я с ними разговариваю, особенно когда их рисую. Котики Бастиана никогда не молчат.

Папа случайно услышал наш разговор.

– Матиас так серьезно рассуждает, – заявил он матери. – Так говорят дети, которые что – то такое знают о жизни, чего мы с тобой, Элия, не ведаем.

Мать вопросительно посмотрела на отца.

– Мы слишком взрослые, чтобы понимать их мир, – с грустью заключил папа. – Такой друг как раз и нужен Тобиасу.

– Но, Матео, – не удержалась мама, на ее лице застыло беспокойство. – У этого мальчика в голове только одни котики? Он что до смерти их будет рисовать?

Папа приобнял маму за плечи.

– Что в этом плохого?

– Мальчик же когда – то повзрослеет?

– И котики его повзрослеют. Жаль, Элия, что мы не знаем, что в голове у нашего Тобиаса, – грустно заметил папа.

– Надеюсь, что не котики, – не уступала мама.

– Зря, ты так, – папа поцеловал маму в щечку, чтобы успокоить. – У Матиаса светлая душа. Его котики грязи не переносят.

Мама с подозрением взглянула на папу, но больше ничего ему не доказывала. Она прислушивалась к его мнению. Если он верит Матиасу, питает к нему симпатию, значит и ей стоит быть к Матиасу более расположенной.

* * *