Мои друзья и горы.

   У нас было всего три дня отдыха, но эти три дня пролетели, как один миг. Мне более всего запомнился первый из этих дней, когда проводился разбор восхождений. В этот раз не было ничего похожего на обычную и довольно формальную процедуру «разбора полетов», которая в данном случае и не требовалась, поскольку у всех все было вполне благополучно. Зато всем было очень интересно обменяться впечатлениями от первого опыта восхождений на большие высоты, и, конечно, уж никак нельзя было упустить возможности поязвить в адрес всех тех, кто в силу неопытности или просто по неловкости неосторожно подставил себя «под удар». Ну как можно было не повеселиться, когда Женя Булатов, который особенно подчеркивал «боевой дух» своей группы, рассказал: «Стою я на страховке на снежном гребне, и идет ко мне Игорь Ершов. Вдруг я вижу, что он выходит прямиком на снежный карниз. Смотрю я на Ерша, и он смотрит на меня голубыми глазами. Я ему крикнул, чтобы он немедленно уходил вправо. Ерш переспрашивает: «Куда, куда?» Не дожидаясь ответа, делает шаг вбок и немедленно проваливается сквозь карниз. К счастью, веревка была почти натянута, пролетел он не более двух метров и вылез сам, абсолютно невредимый. Его первый вопрос был: «Женя, а куда надо было шагать вправо — от тебя или от меня?» После такого рассказа Ерш заслужил репутацию самого надежного из участников, готового беспрекословно, как Швейк, исполнять любые распоряжения начальника.

   А вот Мика Бонгард, который взялся вести группу, наполовину состоявшую из девушек, вполне серьезно возмущался тем, как неловко они работают с веревкой.

    Кричу я одной из них (не будем уточнять, кому именно): отчего веревка у тебя так свободно болтается, что ты скоро в нее завернешься, как шелковичный червь в кокон? А она мне отвечает: а у меня здесь почему-то образовалось много узлов, и я никак не могу их распутать! А кто узлы вязал? — спрашиваю я и слышу ответ: да я сама и вязала!

   Так что Мике пришлось подойти к бедолаге и помочь выпутаться из тенет. Зато вечером на биваке он уж отвел душу, заставляя всех девиц вязать узлы по десятку раз под занудливое нравоучение типа: Когда ты в спешке завязываешь узел, всегда помни, что может так случиться, что развязывать его придется в еще большей спешке!»

  А вот рассказ Игоря Мильштейна об их восхождении вдвоем с Женей Булатовым прозвучал в совсем иной тональности. Восхождения двойкой вообще очень своеобразный вид альпинизма, прежде всего потому, что при этом оба участника совершенно равноправны. Все решения в таких случаях принимаются без споров, как-то само собой устанавливается, когда выходить, где лучше проложить путь, кому идти первым, где и когда останавливаться на ночевку. Все это особенно естественно получается, когда в двойке идут друзья. У Игоря и Жени не было никаких разногласий на восхождении, и лейтмотив рассказа был совсем прост: «Все было замечательно, и нам вдвоем было очень хорошо».

   Следующие дни более всего были заполнены подготовкой к основному для нас выходу. Даже постаравшись, не могу вспомнить, что при этом конкретно делалось и кто за что отвечал. Зато помню очень хорошо, что все эти дни в лагере царила обстановка всеобщей доброжелательности, взаимных подначек и розыгрышей, объектом которых мог стать любой из нас в любой момент. Как можно было при этом сделать что-либо серьезное, трудно себе представить, однако, судя по конечным результатам, вся программа подготовки к предстоящим восхождениям была полностью выполнена.

   Итак, 1 августа наступил главный день в работе экспедиции — мы в полном составе вышли наверх. На этот выход были намечены два основных объекта для восхождений — пик Фиккера (6718 м) и безымянный пик 6419 — также одна из основных вершин верховьев ледника Федченко. На пик Фиккера пошли семь человек под моим руководством, а на второй маршрут отправилась четверка, руководимая Валей Цетлиным. Еще одна группа в составе 10 человек во главе с Левой Калачовым должна была служить спасотрядом, а также выполнять роль вспомогателей с тем, чтобы помочь в доставке необходимых грузов на основные маршруты.

Из базового лагеря у озера нам снова пришлось нести довольно много груза, но благодаря хорошей акклиматизации, мы очень быстро поднялись на перевал Абдукагор, где нас ожидала хорошо обжитая нами пещера, Однако когда мы приблизились к ней, то неожиданно обнаружилось, что, судя по брошенным у входа пустым консервным банкам, кто-то уже успел побывать у нас в гостях. Ну конечно, это был снежный человек, легенды о котором тогда широко ходили по Памиру! Самый решительный из нас — Боб Баронов с ледорубом наизготовку пролез в пещеру и оттуда донеслось: «А человек здесь, действительно, есть, но он совсем не снежный, а вполне обыкновенный, но только очень уж бородатый». И что же оказалось? У нас в пещере уже второй день жил наш старый московский знакомый Юлий Назаров. Вид у него был совершенно экзотический: борода до пояса, за стеклами очков черные глаза и пронзительный взгляд, а вся видимая одежда состояла из своеобразного «пончо» — одеяла с дыркой для головы.