Мои два года

– Малой, ну дойди до ротного, вырази ему своё недовольство. Разъясни старлею, что он не прав, представь ему на рассмотрение свою кандидатуру, – подшиваясь, говорю в их сторону. Эти черти спят рядом с Костериным, у окна. Как-то скорешились десногорские с нашим сержантом, тот их обоих в командиры отделений, а после и вовсе в замки пророчит. Договорившись с Рассказовым, эта троица умудрилась как-то на выходных даже в Десногорск съездить, на какой-то рок-концерт. Со Щёлковского автовокзала в Деснарь прямой автобус ходит.

– Ты чего быкуешь? – слышу в ответ.

–Я не быкую, а пытаюсь объяснить тебе ситуёвину. Вам, блядь, обоим. Мы чего, с Санькой, за ротным бегали, выпрашивая это назначение? Куда поставили, туда и пойдём. Все мы в одинаковом положении, что прикажут, то и будем делать. И ни хрена с этим не поделаешь. Так что не возмущайтесь.

–Ну, ты, бля, философ.

– Да уж, какой ни есть, весь я, – вроде тема исчерпана.

Стажировали нас всего дней десять. Старший призыв объяснил главное, думать головой, не раздражать коменданта госпиталя «страшного» прапорщика Мелимука, ну и не сильно борзеть в попытках заработать на нарушении пропускного режима. Да, там, где есть пропускной режим можно немного заработать на его нарушении. Но аккуратно. И вот мы уже дежурим на КПП сами, меняя друг друга через день. Теперь за нами закреплена территория вокруг нашего КП, которую каждое утро убираем, да и по субботам на ПХД мы здесь же. После завтрака один из нас заступает на пост, другой же в роте на работах, куды зашлють. На обед дежурящего подменяют, а к ужину КПП заканчивает свою работу.

Обживаемся потихоньку, сдружились с завхозом, кабинет которого прямо у нас за спиной. Замечательный старичок. Он выдал нам запасные ключи, мол, если нужно храните что-нибудь в моих шкафах, да и на диване можете отдохнуть. Только чтоб в кабинете не свинячить. В шкафах у завхоза хранилась и наша гражданка, и много чего ещё интересного, включая пару-тройку бутылок коньяка и виски. Дедок периодически добавлял себе в чай немного, но мы были не в претензии. Из пары старых бритвенных лезвий, спичек, куска провода и электрической вилки я собрал кипятильник. Этот жуткий «бурбулятор» пол-литровую банку воды кипятил буквально за полторы минуты, и можно чайком побаловаться. Начали мы с Санькой задумываться о приобретении небольшого магнитофона, чтобы веселей работалось.

Наше постоянное место службы отнюдь не избавляло от нарядов. Только в суточные наряды, такие как дневальство по роте или в приёмное отделение нас назначали теперь пореже и только на выходные. А по патрулям так и бегали в общем порядке. А тут ещё и новый пост появился. Одна генеральша, катаясь на авто с малолетним внуком попала в аварию. И она, и внук очень здорово поломались. Привезли их к нам в травматологию, выделили на двоих отдельную комфортабельную палату. А генеральша в первый же вечер закатила истерики начальнику отделения. Второй стороной в ДТП были какие-то лица кавказской национальности, разбившие свой джип, но практически не пострадавшие. И вот генеральственная бабушка решила, что эта авария была попыткой моджахедов отомстить ей и её мужу за их службу в Афганистане. Вот и выносила мозг полковнику медицинской службы, чтобы он организовал ей и внуку охрану у палаты, а вдруг злобные боевики и в отделение заявятся, закончить начатое. И не слушала никаких увещеваний в полнейшей её безопасности на территории военного госпиталя. Поставьте на ночь солдат, и всё тут. Ну и поставили. Естественно, народ просто дрых на кушетке в коридоре отделения всю ночь, а к шести утра уходил в роту.

Вот и меня как-то в середине июня отправили в травматологию сторожить сон генеральши с внуком. После ужина иду в «новую хирургию», поднимаюсь на лифте на этаж, подхожу на пост дежурной медсестры, и застываю в остолбенении. Вот это да. Короткостриженная блондинка с яркими голубыми глазами на слегка округлом кукольном личике. Небольшой аккуратный слегка вздёрнутый носик, «зубки жемчуг, а губки коралл, хороши также грудь и улыбка». Да уж, короткий накрахмаленный белоснежный халатик обтягивал такую аппетитную фигурку, что я понял, нам явно брома в компот не докладывают. Короче, поражённый в самоё сердце, стою столбом, разглядывая молодую девушку лет двадцати трёх-двадцати пяти. Она повернулась на стуле в мою сторону и вопросительно смотрит на застывший перед ней камуфлированный «статуй».

– Тебе чего, воин? Заблудился что ли? – весёлый звонкий голос вывел меня из ступора.

–Девушка,– говорю, – будьте так добры, дайте водицы испить, а то так есть хочется, что переспать негде.

– И всё ж вам в роте всегда одно и то же, сразу переспать. Вам что брому совсем не дают? – во, блин, она что мысли читает? Начинаю хрипеть голосом старого алкоголика:

–Да мне бы глотку промочить. Грамм пятьдесят спирта прольются бальзамом на мою заржавевшую от службы душу, да и вообще спасуть организьм.

В голубых глазах скачут весёлые искорки-бесенята:

– Тебе, молодой, ещё по сроку службы спирта не положено.