Мои двадцать пять лет в Провансе

Я сделал знак ближайшему ливрейному лакею и попросил дать мне некоторые указания, после чего довольно быстро оказался в мраморном великолепии мужского туалета. Поначалу он показался мне пустым. Но потом я увидел высокую фигуру, движущуюся к двери. Принц Филипп должен был пройти в полуметре от меня. Мы кивнули друг другу, как и положено джентльменам при подобных обстоятельствах. Он вышел.

Возвращаясь на свое место, я все еще не мог прийти в себя после этой встречи. Но тут заметил, что на меня очень пристально смотрит мой ливрейный лакей. Подойдя ближе, он наклонился к моему уху:

— Excusez-moi, monsieur, mais la porte est ouverte[35].

Он бросил взгляд на мои брюки, и я понял, что он прав: я забыл застегнуть ширинку. Неудивительно, что в Елисейский дворец меня больше не приглашали.

Глава восьмая Ностальгия

Лучше всего, когда память действует избирательно. Когда мы вычеркиваем что-то скучное, неприятное и печальное и оставляем что-то идеальное, сплошь окрашенное в розовый цвет. Часто такие воспоминания весьма приблизительны, зато, как правило, чрезвычайно приятны. И как славно бывает предаваться им снова и снова! Неужели все так и было? Неужели мы были такими?

Прошло четверть века, и мы с Дженни не можем отказать себе в удовольствии время от времени обращаться мыслями в прошлое и сравнивать его с сегодняшней реальностью. Как правило, мы с радостью замечаем небольшие перемены, и даже некоторые пожилые люди, которые нам запомнились как интересные личности, все еще живут рядом — теперь уже совсем древние, но, возможно, поэтому еще более интересные.

Есть, конечно, вещи, которые не вызывают особой радости; жертвами перемен в этом случае часто оказываются кафе. Поскольку они обычно расположены в центре деревни, их стараются использовать как удобную площадку для продажи чего-нибудь более выгодного, чем пиво, вино и кофе. Начинается лихорадка бутиков — на месте террас кафе и тускло освещенных баров появляются броские маленькие магазинчики, которые предлагают столь же броскую одежду.

Еще хуже, когда сами кафе вдруг включаются в погоню за новым и начинают ремонтироваться и обновляться. Террасу иногда сохраняют, но потертые плетеные стулья и круглые столики с металлическим ободком, служившие верой и правдой все двадцать пять лет, заменяют на пластмассовые, часто кричащих цветов, что никак не сочетается с атмосферой старинных каменных домов деревни. Внутри кафе encore plastique[36], и единственным напоминанием о былых временах служит массивный, видавший виды цинковый бар.

Реновация коснулась и местных ресторанов — с сомнительными результатами. В первые годы нашей жизни в Провансе нам особенно нравился один небольшой очаровательный ресторанчик, расположенный во внутреннем дворе скромного здания XVIII века. Там на столах лежали бумажные скатерти, на краю которых официант записывал заказ. Меню было коротким и менялось каждый день. Еда — простая, свежая, великолепная. Винная карта — размером с небольшую открытку. И все вина покупались у виноделов, лично знакомых хозяину. Слишком хорошее место, чтобы выстоять. После многих лет очень нелегкой работы хозяин с женой вышли на заслуженный отдых, и ресторан был продан. Печальная утрата.

Первым признаком того, что новые владельцы собираются все поменять, был отряд строительных рабочих: они поселились на территории ресторана, вывезли всю старую ресторанную мебель — удобные скрипучие стулья и немного хромоногие столы — и прикрепили к двери внутреннего двора объявление со зловещим предупреждением, что происходит rénovation totale[37]. Наши сердца сжались. Но, не теряя надежды, мы все же решили прийти посмотреть, что получится после окончания ремонта.

Едва мы ступили во двор, как сразу стало ясно, что денег хозяева не пожалели. Побитый плитняковый камень был заменен на полированную плитку, каждый стол покрывали плотные белые скатерти, тяжелые столовые приборы сияли новизной. Меню стало длиннее, винная карта эффектнее. Но особенно нас поразил метрдотель. Не было больше прежней хозяйки в фартуке и тапочках, вместо нее нас встретил лощеный господин средних лет — классическая черно-белая симфония: черные брюки, черный жилет, черный галстук-бабочка и накрахмаленная белая рубашка. Позади него стояла молоденькая помощница, улыбающаяся, безукоризненно вышколенная, в черном платье и со светлым шиньоном.