Мои двенадцать увольнений (СИ)

Он шлепнул штамп. Андрео держал мою трудовую одной рукой, а я почему-то не смогла ее вытянуть двумя, может в стол ногой упереться, и получится? Бесполезно.

— Мне лишние деньги не помешают, будете платить средний заработок пока трудовую не отдадите. Прощайте.

Я гордо развернулась и, широко шагая, направилась к двери. Еще метр и я на свободе. Щелк. Этот звук я хорошо знала, сама принимала систему блокировки кабинета.

— Вот теперь мы сможем поговорить, Николь Александровна.

— А без блокировки поговорить нельзя?

— Нельзя, и без увольнения нельзя. Пригласи Вас на разговор, пришли бы?

— Конечно, — произнесла я тоном «прям разбежалась».

— Вот, а за трудовой принеслись. Я собираюсь разобраться в возникшем недоразумении, и мы продолжим работать.

— Вы же нашли мне замену? Оксана Рядова, вроде бы. Да и не горю я желанием с Вами работать.

— Оксану взял, не отрицаю, она родом из Питера, в Питер и поедет, там человек нужен. А Вас я уволил, чтоб поговорить.

— О чем?

— Об увольнении.

— А что о нем говорить? Уволили и спасибо!

— Про предыдущее, может быть, объясните, что такого случилось, что вы себя так ведете?

— А что-то случилось?

— Наверняка, раз вы так неадекватны.

— Я неадекватна? Это не я обнимала бутылку текилы и приказ об увольнении.

Ковин поморщился. Всего лишь поморщился, за все время он даже не сделал попытки извиниться!

— Давайте честно и откровенно, если бы вы не вернулись, то я бы и не уволил, протрезвел бы утром и приказ выкинул.

— А давайте также честно и откровенно. На каком основании вы лезете в мою личную жизнь? «Ой, Ники, как ты можешь с этим». Это не ваше дело с кем я и как!

Обида снова вернулась. Я села за стол переговоров, ну как села, скорей плюхнулась в кресло, руки на груди скрестила и гордый профиль в противоположную от шефа сторону. Ребячество? Да! Но черт возьми, имею право!

— Но этот козел и рядом с Вами не должен находиться!

— А Вы должны решать, кто со мной может находиться рядом?!

— Нет, но не этот же … боров. Да, признаю, не должен лезть в вашу личную жизнь, больше этого не будет.

— А больше и не надо. Все? Поговорили? Выпустите меня!

— Мы только начали, Николь Александровна. Пункт первый — я не лезу в вашу личную жизнь.

— Пункт второй — Вас больше в моей жизни нет. Вы бывший шеф. И то, что вы меня здесь закрыли, имеет уголовные последствия, сухари я вам передавать в тюрьму не буду, и остальные думаю тоже не побегут.

— Пункт два, правильный, — я Ваш шеф, смиритесь с этим. Решим все наши проблемы и будем работать долгие годы рука об руку. Так какие у нас проблемы?

— Ваша больная голова, других проблем нет.

— Значит, мы работаем вместе. К моей голове вы должны были уже привыкнуть.

— Нет, я не буду с Вами работать.

— Почему?

— По кочану и по кочерыжке.

— Николь, у нас с вами полно времени для разговора, я терпеливо вас выслушаю.

— У меня другие планы на вечер.

— Так тем более, поговорим, и отпущу к вашим планам.

— У меня свидание, давайте перенесем допрос на другой день?

— Нет. Мы решим все сегодня.

Я посмотрела на свои шикарные красные туфли. Может снять их и тюкнуть Ковина-Туповина каблучком в височек, спрячу тело в его персональном лифте и поминай, как звали. Да, иногда фантазии у меня бывают кровожадными.

— Так какие же проблемы надо решить, чтоб мы продолжили плодотворно работать? Что нам мешает?

— Может то, что Ваши партнеры считают меня бесплатным дополнением к контракту.

— Что?!

— То! Давайте обговорим бонусы к контракту, я же могу его и не подписать. Тьфу.

— И кто посмел?

— Да, боров Ваш!

— Он не мой. Да и не ему решать, будет договор или нет.

— А я откуда знаю, может он решать или нет? Мне на уточнения время нужно. Вы же меня с Николаем не знакомили.

— Не знакомил, это не тот человек, которого вам надо иметь в знакомых. И я считал вопрос давно закрытым. Вы работаете только на меня, никаким бонусом ни для кого не являетесь. Значит так, пункт три — если к вам кто-то пристает из партнеров, сообщаете мне сразу. Кто ручки потянет — шашкой укорочу. Какие у нас еще проблемы? Николь?

— Александровна.

— Хорошо, какие еще вопросы по нашей работе остались, Николь Александровна?

— Никаких, мы просто больше не работаем вместе. И если честно, то и не должны были. Не получается.

— Очень даже получается.

— Очень, как у макаки на гармони играть. Может уже хватит?

— Чем быстрей вы озвучите все свои претензии ко мне, тем быстрей мы утрясем все разногласия. Вы же домой хотите?

«Может и хочу, о еще больше хочу чтоб ты сгорел, холера допросная».