Мой единственный

В отличие от Джулии, которая выбрала полумаску, многие выбрали маски, закрывавшие все лицо или верхнюю половину. Узнать человека в такой маске было практически невозможно. Но Джулия была уверена, что Джеймса узнала бы под любой маской. Его фигура выделялась среди толпы какой-то первобытной силой. И дело было не только в завидной мускулатуре. Никто в Лондоне не носил настолько длинные волосы, пренебрегая модой. Они спадали Джеймсу на плечи. Впрочем, возможно, надень он маску, Кэрол спокойно наслаждалась бы балом, не опасаясь его присутствия.

Джулия решила немного просветить подругу.

– Знаешь, Кэрол, Джеймс Мэлори терпеть не может светские балы, просто ненавидит их. Сегодня он здесь лишь потому, что любит жену и не хочет расстраивать ее, проигнорировав бал, даваемый в честь ее дня рождения.

– Правда их ненавидит?

– Да.

– Этим объясняется, почему он нигде не бывает?

– Вот именно.

– А я-то думала, это он избегает света, потому что он – пария в обществе, – призналась Кэрол, а потом едва слышно прибавила, – полный изгой… до такой степени, что ни одна хозяйка дома не включает его в список гостей.

Едва сдерживая смех, который рвался наружу, Джулия сухо заметила:

– Ты сама должна понимать, о ком мы говорим. Мэлори – одно из самых влиятельных семейств в королевстве. Их всюду приглашают и принимают.

– Уверена, что остальных приглашают, но сомневаюсь, что его, – не сдавалась Кэрол.

– Его хотят видеть в особенности, Кэрол. Или ты не видишь, сколько сейчас здесь гостей? Не думаешь же ты, что леди Иден пригласила их всех? Не будь Джеймс столь интересной для света личностью, никто не горел бы желанием увидеть его на балу собственными глазами. Именно личность Джеймса Мэлори делает бал таким увлекательным для каждого. Сама знаешь, как охотились за приглашениями… Уверена, многие явились сюда без приглашения. Думаешь, он этого не понимает? Повторяю: зная, все это, он согласился приехать ради жены, прекрасно понимая, что все будут на него глазеть.

– С его стороны это весьма благородно, как по мне…

– Не против, если я тебя представлю? – предложила Джулия. – Он очень любезен с леди. Познакомься с ним, и тебе больше не придется доверять этим глупым сплетням.

Но Кэрол, упершись каблуками в пол, решительно замотала головкой.

– Спасибо, не надо. Пусть он остается на той стороне зала, а мы – на этой. Пускай во всех этих сплетнях нет ни капельки правды, и он куда импозантнее, чем я ожидала, но я совсем не горю желанием с ним общаться. Я не видела, чтобы он хоть раз улыбнулся собственной жене. Не удивлюсь, если он вообще не умеет улыбаться. Вижу, что никто не рискует подходить к нему. Что бы ты там ни говорила, Джули, в нем есть нечто такое, что вызывает во мне дрожь. У него такой вид, словно он готов наброситься на любого и оторвать голову.

– Какой ужасный образ ты себе нарисовала! – сказала Джулия, стараясь не смеяться над излишне пылким воображением подруги. – Тебе не стыдно?

– Но это правда! Может быть, он довольно славный малый, вполне допускаю, что так оно и есть. Я согласна прислушаться к твоим доводам, вот только этот Джеймс уж слишком похож на великана-людоеда из сказки.

– Я ничего подобного не говорила, – запротестовала Джулия. – Как раз напротив, не стоит видеть в нем чудовище.

– Не чудовище? – с победной ноткой в голове произнесла Кэрол. – Взгляни-ка на него! Разве это не так? Если есть человек, во взгляде которого читается жажда убивать, так это он.

Нахмурившись, Джулия посмотрела туда, куда смотрела Кэрол и, черт побери, была вынуждена с ней согласиться. Она никогда не видела Джеймса Мэлори таким… Если бы человеческий взгляд мог убивать, кое-кому в этом зале очень не поздоровилось бы.

Глава шестая

– Поверить не могу, что ты явился сюда, – прошептала Габриэлла, тыча Ричарда в спину, пытаясь привлечь его внимание.

Мужчина с раздраженным видом обернулся. Он очень старался держаться подальше от Габби и Джеймса, а также от двух старых приятелей по прежней жизни, которых, как ему показалось, он узнал, хотя прекрасно понимал, что лицо его полностью скрыто под маской печального клоуна. Кстати, в этой маске ему было ужасно жарко. Он не собирался позволять Габриэлле снова донимать себя, хотя ему и самому хотелось повздорить с ней.

– Поверить не могу, что вы скрыли от меня, что в честь дня рождения Джорджины дают бал-маскарад! Неужели ты не понимаешь, как это удобно для меня? Все ваши тревоги оказались напрасны… Как, черт побери, ты меня узнала?

– По волосам, конечно.

– Может, мне следовало переодеться в платье? – съязвил Ричард. – И почему я об этом не подумал?

– Боюсь, что эта выходка тебе не удастся. Ты уже не так строен, как прежде, даже если на свете существуют женщины твоего роста, в чем я, признаюсь, весьма сомневаюсь. Не высовывайся, а не то он тебя, чего недоброго, заметит! – прошипела Габриэлла, увлекая молодого человека обратно в гущу толпы.