Мой единственный

– А на что вы надеялись? – повернув голову к отцу, прорычал Ричард. – Послушайте, старик, больше вы не сможете приказывать мне, что делать и как одеваться. Я уже взрослый, и вы мне не указ.

– Ты так считаешь? Но ты все еще не свободен от власти закона. Прежде чем сбежать, ты нарушил закон… не единожды…

– Какой именно закон? Ваш закон?

Мильтон указал пальцем на перстень с печаткой, который теперь вернулся ему на палец.

– Ты украл его перед побегом. Или забыл?

– После вашей смерти кольцо перейдет к моему брату, – с ехидным выражением произнес Ричард, – а он был не против, когда я его позаимствовал. Почему вы, черт вас побери, не сдохли и не освободили нас от своего ничтожного присутствия?

Вздохнув, Мильтон обратился к находившемуся в комнате незнакомцу:

– Видите, с кем мне приходилось иметь дело? Сущая беда, а не сын.

При виде столь впечатляющего проявления отцовского горя Ричард нахмурился. Граф явно хотел произвести выгодное впечатление на своего собеседника. Если бы Мильтон хоть раз выказал естественное родительское разочарование, хоть чуточку заботы или природного участия в его судьбе, их отношения могли бы стать не столь враждебными. Любой ребенок инстинктивно хочет угодить отцу, пока не поймет, что ему до него нет дела.

– Кто вы? – спросил он у третьего мужчины.

– Эйбел Кантел, мой старинный друг, – ответил за него Мильтон.

Но Эйбел счел нужным добавить:

– А еще я местный судья, лорд Ричард.

Может ли быть, что этот человек хотел о чем-то предупредить? Ричард насторожился. Только нетитулованный дворянин или простолюдин стал бы прибавлять к имени Ричарда «лорд». Люди, находившиеся невысоко на социальной лестнице, предпочитали выполнять все желания графа. Впрочем, он всегда знал, что, если им снова доведется встретиться, отец может использовать против него его старые прегрешения. Когда он их совершал, ему хотелось, чтобы отец от него отрекся. В юности Ричард не понимал, что сам дает отцу дополнительный рычаг, с помощью которого тот сможет заставить его выполнить условия брачного договора.

Пока он не особенно волновался. Возможно, присутствие судейского в доме – всего лишь совпадение. Ричард не собирался здесь задерживаться. На этот раз он не одинок. Где-то здесь должен быть Чарльз. Брат сказал, что повезет сына в гости к дедушке только завтра утром. Прежде у брата никогда не хватало храбрости вмешаться, но теперь он самодостаточен. А еще Ор, когда развлечется со служанкой и не обнаружит Ричарда на месте, первым делом будет искать его в Уиллоу-Вудс. По разгрому, учиненному в номере, он поймет, что друг покинул гостиницу не по доброй воле.

Что вообще Мильтон может с ним сделать? Снова изобьет? Ничего нового. Прикажет запереть в комнате, угрожая посадить в настоящую тюрьму? Но кража перстня у родных вызовет в суде лишь смех, если до суда вообще дойдет. Кроме того, ему помогут сбежать отсюда задолго до того, как угроза сможет воплотиться в жизнь… Возможно, этой ночью он уже будет свободен.

Больше всего его волновали слова Джулии, что никто не станет спрашивать его согласия на брак. В поместье у Мильтона найдется, по крайней мере, один священник, который выполнит любой приказ графа. Но Джулия сейчас возвращается в Лондон. Уйдет не менее суток, а то и двое, чтобы привезти ее в поместье. Ричард был твердо уверен, что, узнав о причине, по которой ее зовут в Уиллоу-Вудс, девушка спешить не станет. А он и подавно задерживаться здесь не собирался.

– Знаете, отец, вы могли бы попросить меня о встрече, а не тащить сюда, схватив за глотку.

– Мы оба знаем, что бы ты ответил, – сухо отозвался Мильтон.

– Возможно. А что если я вернулся домой, чтобы попросить у вас прощения?

Выдержав непродолжительную паузу, Мильтон произнес:

– Серьезно?

Ричард не смог заставить себя ответить утвердительно, пусть даже это могло дать ему свободу.

– Нет, но вы могли хотя бы попробовать узнать наверняка, прежде чем посылать за мной своих тупоголовых лакеев. Ведь, реши я пойти на мировую, подобный прием наверняка заставил бы меня изменить первоначальные намерения. Но вы всегда поступали так: или избивали детей, или платили кому-то, чтобы…

– Хватит! – побагровев, перебил его Мильтон.

Ричард вскинул брови.

– Не желаете, чтобы судья знал, какой ужасной была моя жизнь под крышей этого дома? Но вы правы, отец. Мы оба знаем, что между нами никогда не будет примирения. Какой смысл было привозить меня сюда?

– Надо платить по счетам. Ты в состоянии отдать огромные игорные долги, которые взвалил на мои плечи? Я до сих пор выплачиваю их герцогу Челтеру. В свое время он очень меня выручил, избавив чуть ли не от долговой тюрьмы. Однако теперь он постоянно мне об этом напоминает.

Ричард молча смотрел на отца. Проклятые негодяи все же добрались до графа и потребовали заплатить карточные долги. Почему же Мильтон не отказался от своего непутевого сына?

– Вы глупец, если заплатили кредиторам, а не отказались от меня, – произнес Ричард.

– Значит, ты намеренно проигрался, чтобы заставить меня отречься от тебя?