Мой единственный

– Менфорд совершил эту мерзость до того, как я сообщила ему о выздоровлении отца. Вплоть до минувшей недели я была готова уважительно отнестись к слову, данному им, и соблюсти условия брачного договора, но недавно отец сказал мне, чтобы я выбросила все эти сомнения из головы… Не уверена, впрочем, что это остановило бы графа… Как бы там ни было, тогда Менфорду казалось, что стоит только ему сломить волю Ричарда, и наши денежки окажутся в его карманах. Теперь же, когда мой отец пошел на поправку, ясно, что этому не бывать… Я хотела бы плыть с вами… если не возражаете, разумеется… Нам с Ричардом необходимо официально разорвать помолвку и придумать, как сделать, чтобы подобное никогда не повторилось. Не думаю, что он задержится в Англии достаточно долго, чтобы все это обсудить.

– Но какое это имеет значение теперь, когда ваш батюшка благословил вас не обращать внимания на договор?

– Имеет, пока отец окончательно не поправится. Я не желаю рисковать его выздоровлением, ибо граф пригрозил мне скандалом, узнав, что я не собираюсь выполнять условия договора.

– Как хотите, – кивнув, сказал Джеймс.

Джорджина отошла от мужа и направилась к двери.

– Пойду распоряжусь, чтобы собирали наши вещи.

– Только мой саквояж, Джорджи, – твердо заявил Джеймс. – Ты больше и близко не подойдешь к этому чертовому пирату.

При данных обстоятельствах эпитет «пират» звучал несколько странно, хотя он показался не таким уж грубым на фоне прочих крепких словечек, иногда слетавших с уст Джеймса, когда речь шла о Ричарде.

Джорджина порывисто развернулась.

– Из-за безосновательной ревности ты хочешь запретить мне отправиться в столь интересное путешествие?

Золотистые брови снова взметнулись вверх.

– Безосновательной?

– Но…

– Сегодня ты многого добилась, Джорджина. Я согласился помочь этому мерзавцу. Не испытывай судьбу.

Жена неохотно кивнула.

Джеймс смягчился настолько, чтобы добавить:

– Ты ничего не упустишь, дорогая. Я не намерен требовать его освобождения без должных документов, подтверждающих, что закон на нашей стороне. Все – на борт! И быстро! Мы вернемся через несколько дней.

Глава двадцать седьмая

Вечером Джулии пришлось повторять слово в слово все, что сказал Джеймс Мэлори, чтобы заверить отца в своем скором возвращении. Она терзалась чувством вины, признаваясь отцу в том, что действовала за его спиной. Джулия рассказала, как лорд Менфорд поступил с Ричардом, а также о его предсказаниях будущего краха благополучия семьи Миллеров. Граф позаботится, чтобы скандал и его тяжелые последствия не замедлили пасть на их головы.

– Прости, – закончила Джулия. – Я привыкла принимать решения, не обсуждая их с кем бы то ни было, а это нужно было сделать немедля. Я все устроила. Лорд Мэлори согласился помочь. Его судно отплывает со следующим отливом со мной на борту.

– Зачем тебе это?

– Я не собираюсь допустить, чтобы коварство графа Менфорда было вознаграждено. Нужно найти способ разорвать договор, не позволив графу навредить нашим коммерческим интересам и очернить доброе имя нашей семьи. Бегство вполне соответствует интересам Ричарда, но не моим. Я помогу Ричарду выйти сухим из воды в той мерзкой ситуации, в которую он угодил благодаря стараниям отца. После этого он будет обязан мне и поможет найти выход из нашего затруднительного положения.

– Тебе только это нужно?

– Да… конечно.

Почему же она покраснела, когда произнесла это? Джулия не знала, а отец, должно быть, не заметил.

– Ты действительно повзрослела, дорогая, – только и вымолвил он.

Вот только Джулия отнюдь не чувствовала себя взрослой, когда три дня спустя стояла на палубе «Девы Джордж». Бескрайний океан, окружавший судно, заставил бы кого угодно чувствовать себя маленькой и ничтожной. Судно с заключенными казалось маленькой точкой на горизонте.

Джеймс и Дрю заметили его прошлой ночью. Они могли бы догнать судно и раньше, но в ночь отплытия, пересекая Ла-Манш, судно попало в шторм. Корабль Джеймса стал необычайно быстроходным: накануне тот распорядился снять все орудия. Скорость была жизненно важна. Они знали, что судно, перевозящее каторжников, покинуло порт Лондона всего за два дня до того, как «Дева Джордж» проделала то же самое, а не за неделю, как они прежде полагали. Вообще-то суда, перевозящие каторжников, могли стоять у лондонских причалов неделями, даже месяцами, пока не заполнялись осужденными.

Джеймс настоял на том, чтобы подождать до утра и только тогда нагонять судно. Никто не стал с ним спорить, ибо его доводы были весьма основательны. Джеймс не желал, чтобы сонные британские офицеры принимали решения в спешке. Это могло бы привести к никому не нужному конфликту.

Габриэлла подошла к Джулии, когда «Дева Джордж» набирала скорость, гонясь за судном с каторжниками. Габриэлла ничего не сказала, но Джулия почувствовала ее поддержку. Она опасалась, что они найдут Ричарда слишком больным, измученным невыносимыми условиями. Вдруг он не протянет и двух дней после освобождения, и они не смогут поговорить?