Мой единственный человек

– Не ваш, – согласилась мама. – И тем не менее… – Она сделала паузу, а после продолжила, глядя в пол: – Безусловно, он поступил нехорошо, переврав факты и выдавая за правду то, чего на самом деле и в помине не было…

– Да подлец он! – снова перебила Галя. – Не хочу я о нем слышать!

– И все же, – не сдавалась Марина Николаевна. – Ведь цель данного репортажа, насколько я понимаю, – подвигнуть состоятельных людей на помощь… Материальную помощь, – зачем-то уточнила она. – И, по-моему, если смотреть на ситуацию именно с этой точки зрения…

– А что подумают люди об Игоре? – снова не дала договорить маме Галина. – С этой точки зрения ты не пробовала посмотреть на ситуацию? Люди подумают, что он трус, сам, значит, не пожелал сниматься в сюжете и подставил свою девушку!

– Вовсе нет! – решительно возразила мама. – Во всяком случае, из этого репортажа следует совсем иной вывод.

– Да что ты говоришь! – издевательски протянула Снегирева. – И какой же, интересно узнать?

– Такой, что Игорь просто скромный человек, который не из гордости и не из страха выглядеть просителем, обратился за помощью к тебе…

– Да не обращался он ко мне! – страдальчески сморщившись, тоненько протянула Галя.

– Да нам ты можешь не рассказывать этого! – не выдержала Черепашка. – Мама тебе объясняет, что в сюжете все представлено так, что Игорь просто не мог сам решиться на это, не мог, потому что… Ну физически просто не мог… И потом, он же все-таки в коляске сидит… Получилось бы, что он одним только своим видом хочет из телезрителей выжать слезу. Потому и решил через тебя действовать. Вот как тут все дело представлено. И, по-моему, это вполне грамотно и профессионально. Во всяком случае, лучше, чем он бы сказал: втайне от Игоря его девушка Галя развернула бурную деятельность. Тогда бы самая честная и справедливая часть аудитории призадумалась: а хорошо ли это, действовать за спиной у человека, пусть даже с благородной целью? А как сам Игорь к этому отнесется? А захочет ли он принять такую помощь? Понимаешь? Единственное, на мой взгляд, в чем этот Николай не прав, причем не прав в корне, это в том, что не показал тебе свой сюжет заранее. Он должен был это сделать. Просто обязан! И уж тогда, если б ты стала возмущаться, его задача состояла бы в том, чтобы объяснить тебе, зачем и почему он преподносит информацию именно таким образом.

В течении всего Черепашкиного монолога Галя смотрела на нее совершенно отсутствующим взглядом. Будто то, что говорила подруга, к ней, Гале Снегиревой, никакого отношения не имеет. Наконец, дождавшись, когда Люся замолчит, Галя поднялась с дивана, в задумчивости прошлась по комнате и вдруг, резко обернувшись, выкрикнула:

– Ненавижу! Ненавижу это ваше телевидение! И себя ненавижу за то, что связалась с ним! Прав был Игорь, когда говорил, что там работают одни зомби, которые хотят, чтобы все остальные тоже стали зомби! Нация зомби! И вы обе – тоже зомби!

Последние слова Галина прохрипела, потому что в какой-то миг ее голос сорвался, а рыдания, душившие девушку, совершенно лишили ее возможности говорить. Она всхлипнула, издала какой-то надтреснутый, похожий на стон звук и выбежала из комнаты.

14

Эту ночь Черепашка провела у Снегиревых. Причем Марине Николаевне не пришлось даже ее об этом просить. Когда Галя выбежала из комнаты, Люся и Марина Николаевна сидели некоторое время молча, в каком-то тяжелом оцепенении. Наконец решительно хлопнув себя по коленям, Черепашка встала и подошла к телефону. Позвонив маме и предупредив ее, что останется ночевать у Гали, Люся, обменявшись с Мариной Николаевной красноречивыми взглядами, отправилась в комнату Гали.

Примерно до двух ночи девушки, вздрагивая от каждого звука, напряженно ждали звонка Игоря. А когда поняли, что он уже не позвонит, сложили учебники и тетради в рюкзаки и молча, будто выполняя заранее кем-то заданные действия, легли спать.

Утром Черепашка, легонько пнув ногой свой рюкзак, заявила:

– Я еду к нему. Напиши адрес.

Снегирева еще лежала в кровати. Она давно уже проснулась, но на то, чтобы встать, пойти умыться и собираться в школу, у девушки просто не было сил. Все тело ныло, голова раскалывалась от острой, отдающей в правый висок боли.

– А как же школа? – подала тусклый, безжизненный голос она.

Черепашка посмотрела на Галю так, будто та спросила ее о чем-то по-китайски. Потом Люся пожала плечами и переспросила:

– Школа? – И не дождавшись ответа, отрезала: – Школа от нас никуда не убежит.

На это Снегиревой возразить было нечего. Она посидела с минуту на кровати, покачивая головой из стороны в сторону, словно удивляясь своим мыслям, а потом, дотянувшись рукой до стола, взяла какой-то обрывок бумаги, карандаш и принялась быстро писать.

– Держи, – протянула она Люсе клочок бумаги. – Если ты так решила… Конечно, Игорь меня никогда не простит, но пусть хотя бы знает, как было на самом деле…

– Для того и еду, – пробурчала себе под нос Черепашка, засовывая бумажку с адресом в задний карман джинсов.