Мой форвард

Держа в руках два стакана, ведет по лестнице дальше. Мы выходим на крытую летнюю веранду, вся мебель убрана в углу, а посередине стоит стол, на нем горит лампа под стеклом, и два дивана, которые стоят напротив друг друга. Рядом со столом стоит обогреватель, на диванах уложены теплые пледы. С открытых окон, закрытых прозрачным тентом, пробивается свет ночного города.

Сажусь и он, наклонившись ко мне, закрывает мои ноги пледом, пододвинув ко мне ближе обогреватель. Мы пьем глинтвейн и смотрим на город. Совсем не холодно.

Приносят еду, и мы также молча начинаем есть. Эта тишина совсем не напрягает, каждый думает о своем.

Поев, начинаем вспоминать как началась наша дружба восемь лет назад. Много смеемся и пьем…чай, но пьянеем как от спиртного.

Рядом с ним так хорошо, не хочется думать, что такой замечательный вечер может закончиться.

Вдруг серьезно смотрю на него и спрашиваю:

- О чем ты мечтаешь Дим?

Горит лампа, создавая уютную атмосферу. Блики света отражаются в его глазах. Он долго и пристально смотрит на меня, потом грустно улыбается.

- Про мою мечту ты знала еще семь лет назад. С тех пор ничего не изменилось. Я хочу стать профессиональным футболистом.

- А как же любовь и нормальные отношения?

Он встает из-за стола и подходит к окну, засунув руки в карманы джинс. Спина его напряжена. Вглядывается в очертания города за тентом и, не поворачиваясь, говорит:

- У меня нет на это времени. Я не знаю, что такое нормальные отношения. Привык всегда во всем себя ограничивать. Когда у моих ровесников были клубы, танцы, гулянки, я сутками пропадал на тренировках, чтобы моя мечта смогла стать реальностью, а не так и остаться мечтой!

Поворачивается ко мне. Лицо тоже напряжено, на лице играют желваки. Видно, что в карманах его руки сжаты в кулаки. Злится.

Не понимаю его.

В недоумении спрашиваю:

- А что, для любви нужно много времени? Нельзя просто любить человека, без ущерба твоему футболу?

Вытаскивает руки и подходит к столу. Уже спокойно говорит:

- Я не знаю, Ириска. Я никогда не любил.

Отвожу взгляд. Очень грустно от понимания того, что я-то любила, а он нет. И даже не знает, что это за чувство. Поневоле вздрагиваю. Он этот мой жест понимает по-своему.

Отлучается на минутку и приходит с портативной колонкой. На лице уже обворожительная улыбка, от которого учащается пульс. Находит в телефоне трэк и ставит на стол.

С колонок льется музыка Chris Yank «Холодно».

- Надо согреться, давай ко мне.

Начинает двигаться в такт быстрой музыке. Снимает ветровку, оставаясь в одной футболке. Его движения настолько гармоничные, мышцы под футболкой перекатываются.

Ммм…

Божественно. Не могу оторвать от него глаз.

Поет вслух:

- Холодно, холодно, но ниче,

Ведь рядом с тобой мне горячо.

Пусть падает, падает на плечо снег,

А нам не холодно вместе, нам горячо.

Хватает за руку и тянет танцевать, а я, заряжаясь его энергией, тоже начинаю двигаться в такт. Кружит меня, держа за руку. Смеемся. Это лучший день рождения, который у меня мог быть!

Дальше звучит Главная причина Люси Чебодиной. Он улыбается с таинственным видом и, притянув меня к себе, обнимает, начиная медленно двигаться вместе со мной. Слова песни настолько созвучны с моим внутренними чувствами, что я, закрыв глаза, прижимаю свою голову к его груди и продолжаю медленно двигаться.

В момент, когда из динамика льется «Рядом быть с тобой необходимо, солнце остынет если ты уйдешь, ты моя главная в жизни причина, почему еще верю в любовь» я поднимаю голову, он серьезно смотрит на меня, прижав к себе. Чувствую, как учащенно бьётся его сердце со мной в унисон. Хочу запечатлеть это мгновение в своей памяти. Вдыхаю его запах, от которого щемит сердце, утопая в его объятиях.

Глава 24

Дима

Не соображая, что делаю, накрываю ее затылок рукой, зарываясь в волосы, и притягиваю губы к себе. Языком веду по верхней, потом по нижней губе и, не удержавшись, углубляю поцелуй, проникая в ее сладкий рот. От этого влажного и горячего поцелуя кровь начинает бежать по венам быстрее, распространяя по всему телу желание.

Мы долго целуемся, переплетая языки, пока не заканчивается кислород в лёгких, отрываемся друг от друга, соприкасаясь лбами и тяжело дыша.

И только тогда на меня снисходит озарение того, что я только что натворил.

- Чеееерт! Ириска, прости меня…- отодвигаюсь от нее, – я…не знаю, что на меня нашло…

Твою ж…

Хватаю свою ветровку и надеваю на себя. Нервно начинаю ходить около стола, теребя при этом волосы.

Останавливаюсь. Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, проведя по лицу руками. Я, блин, не хочу жалеть об этом, я сам этого очень сильно хотел, хотя и понимаю всю глупость данного поступка. Никогда до этого не чувствовал от одного поцелуя, как сносит крышу. Но так я только все испорчу, поэтому даже не раздумывая, предлагаю:

- Давай просто забудем…

- Ага, щас - с негодованием произносит она, присев за стол и спокойно допивая чай.

Она убийственно спокойна.

- В смысле?

- В том смысле, что мы ничего забывать не будем, Костров! - смотря прямо в глаза, твердо произносит она.