Мои французские каникулы

Вечером, вдохновленные красотой стихов, мы с Патрисом тихо пробрались на балкон со своих сторон.

– Вот как нужно читать стихи, – я не смогла сдержать себя и съязвила.

– Я так понимаю, ты будешь мне это припоминать пожизненно? – Патрис захохотал, прижав кулак ко рту.

– Не пожизненно, а всю жизнь. Сейчас бы моя мама объяснила, при каких условиях у нас употребляют слово «пожизненно».

– Я понял, постараюсь привыкнуть, что ко мне теперь пристало клеймо неудачливого поэта.

– Поэта? Нет! Врунишки!

– А вот Амели и Мартен оказались великолепными поэтами.

– Да! Невероятными. А как они смотрели друг на друга… Мне кажется, даже если кто-то не понимал слов, то все считывалось по их эмоциям.

– О да! Между ними искры так и сверкали. Будешь колу? – спросил Патрис, открывая новую банку.

– Ага, – согласилась я, – буду.

Патрис, переступив все растения, подошел ко мне даже ближе, чем нужно было, чтобы налить в мой стакан колу. Пш-ш-ш… Газировка зашипела, а я не могла оторвать от Патриса взгляд, так и стояла – смотрела снизу вверх. Он так близко был ко мне, что я, кажется, слышала, как быстро бьется его сердце.

– Ой, – пискнула я, когда холодная вода пролилась через стакан мне на руку, разрушив момент.

– Je suis désolé! – Патрис отстранился от меня.

Не знаю, что это с нами такое было, но казалось, что искры от Амели и Мартена передались и нам, но их так неудачно потушила газировка. Я почувствовала себя маленьким испуганным котенком.

– Это ты прости, я задумалась, – сказала я первое, что пришло на ум. Я не задумалась – я засмотрелась. И замечталась. На эти несколько секунд, пока кола лилась мне в стакан, я смогла переместиться в своих мечтах в совершенно другой мир. Мир, где времени не существовало. Мир, где были только я, стихи и… Патрис.

– Сейчас принесу салфетки, – он быстро перепрыгнул цветы и выбежал с балкона, оставив меня наедине со своими мыслями. И с каждой секундой здравомыслие меня покидало – мне хотелось отмотать время назад, когда мы с Патрисом смотрели друг на друга, и поцеловаться. Что? Нет, нет, нет! Мы же не в глупом романтичном фильме с Диланом Спроусом!

Патрис вернулся с влажными салфетками, но уже, к счастью, не переступал через цветы, оставаясь на своей половине балкона. Я вытерла руки и снова села в кресло.

– Просто признайся, что таким способом решил мне отомстить за «врунишку»? – я постаралась не подать виду, что меня посещали мысли о поцелуе, поэтому даже не смотрела на Патриса.

– Черт, ты меня рассекретила! Признавайся, ты агент 007?

– Именно так!

Мы рассмеялись. И в этом смехе было ощущение освобождения от надуманных мыслей и переживаний. На какой-то момент мне показалось, что мы, правда, друзья, у которых много общих интересов. Я потеряла счет времени за разговором. Мы болтали о разнице культур, учебе, фильмах, книгах…

Глава 9 В которой мне стало стыдно

Следующая неделя пролетела, как один длинный и интересный день. До музыкального вечера «Месяца Франции» остались, можно сказать, считанные минуты. Почти все дни мы проводили с родителями, даже мама стала с работы приходить намного раньше, объясняя это тем, что «лето на дворе, все клиенты разъехались». Но мне кажется, это связано с тем, что Патрис все больше интегрировался в нашу семью. Я сама уже не понимала, какие чувства к нему испытываю: дружеские, семейные или романтические. Некоторые наши дни были похожи на свидания: например, поход на Даниловский рынок, куда я позвала Патриса, чтобы поесть суп фо бо; или наш вечерний поход в кафе на крыше, с которой виден исторический центр Москвы. Что из этого романтично, а что по-дружески? Но точно по-семейному прошли наша прогулка на Воробьевы горы и поездка по канатной дороге. Мама почти кричала от страха, папа с Патрисом ее успокаивали и держали за руки, а я смеялась, потому что когда мама сталкивается со своей фобией, она превращается в маленькую девочку, которую хочется спасти. Это всегда выглядит очень-очень мило. И папа в такие моменты всегда готов прийти маме на помощь – успокаивать на высоте, вынести из дома паука, помогать перескакивать червей на асфальте после дождя. Мне нравится, когда мама становится беззащитной. Есть в этом какое-то очарование.

Самое главное – я больше не думала о поцелуе с Патрисом. Вру. Может быть, немного думала, но ни я, ни он никак не проявляли себя. С одной стороны, меня это невероятно радовало, потому что не хотелось усложнять себе жизнь. С другой стороны, немного расстраивало, что Патрис смотрел на меня только как на свою двоюродную сестру. Видимо, во мне иногда просыпалась женщина, которая хотела, чтобы ей уделяли все внимание, немного ревнуя к другим. Но я знала, как ее усыпить, – чтением перед сном и упаковкой «Принглс» с паприкой. Хорошая книга и любимая вкусняшка способны вывести меня из депрессии, поднять настроение и заставить поверить, что мечты сбываются.

И кажется, что все шло хорошо…

Но на этой неделе случилось страшное…

Мне никогда не было так стыдно…

Он увидел меня голой.

❤ ❤ ❤