Мой Герой

Мы с Хиро размещаемся на заднем сиденье, он обнимает меня. Я так злюсь на него, что еле сдерживаюсь, чтобы не поколотить его прямо здесь. Брук садится вперёд и отворачивается, избегая взгляда Люка. Я вижу, как сжались на руле его руки и как у него ходят желваки на щеках. По дороге, Брук просит остановиться у аптеки. Когда она выходит, я подаюсь вперёд и сжимаю плечо моего друга.

— Кейт говорит неправду. — Он скидывает мою руку, но я её возвращаю и снова сжимаю его плечо. — Люк, посмотри на меня. — Он не двигается — Я прошу тебя.

Люк разворачивается корпусом ко мне и смотрит в глаза. Его взгляд просто обжигает холодом. Я обхватываю ладонью его подбородок, чтобы он не вздумал отвернуться и чётко проговариваю каждое слово.

— Кейт. Говорит. Неправду. — С нажимом добавляю: — Я это знаю, — и отпускаю его. Ни слова не говоря, он отворачивается.

Хиро стонет рядом со мной.

— Мне как-то не по себе. — Он упирается головой в спинку впередистоящего сиденья. Запускаю руку в его волосы и успокаивающе поглаживаю. Сейчас я ничем помочь ему не могу.

Возвращается Брук. Как только она садится, Люк смотрит на неё и зло бросает:

— Кейт сказала правду?

— Какая разница, ты всё равно мне не поверишь, — пожимает плечами Брук, избегая безжалостного взгляда парня.

— Кейт сказала правду? — жёстко повторяет Люк.

— Нет, — тихо, почти шепчет она.

— Посмотри мне в глаза и скажи сколько?

— Что сколько? — распахивает свои голубые глаза Брук. Сердце сжимается от её затравленного взгляда.

— Сколько их было? Сколько мужиков трахало тебя? — рычит Люк. Меня коробит от его тона, я никогда не видела его таким. Этот светлый и весёлый добряк сейчас был темнее самой тёмной ночи. Я незаметно протягиваю руку и дотрагиваюсь плеча Брук, в качестве поддержки.

— Один, — не моргая, произносит она. — Это было только один раз. — И по её щеке катится слеза.

Люк сжимает челюсть и отворачивается. Брук берёт себя в руки, подаёт мне бутылку воды и два неизвестных мне пакетика с порошком.

— Пусть Хиро это выпьет прямо сейчас, должно немного помочь, хотя основная доза уже всосалась. — Она видит мой непонимающий взгляд и говорит: — Ты думаешь, как Кейт собиралась с ним переспать? — и она кивает в сторону Хиро. Я перевожу взгляд туда, куда она кивнула и всё понимаю. Его штаны оттопыриваются, а сам он тяжело дышит.

Люк наконец-то трогается с места. Я помогаю Хиро выпить порошок. Он морщится, но не сопротивляется.

— Думаешь, Кейт ему подсыпала что-то? Хиро сказал, что только виски пил.

— Я уверена в этом, — спокойно отвечает Брук.

— Почему? — не унимаюсь я.

Она как-то сразу напрягается.

— Скажи мне, Брук! — грозно говорю я.

Она косится на Люка, а потом съёживается и шепчет:

— Потому что на себе это испытала.

И всё сразу становится на свои места.

Я вспоминаю наш разговор с Брук, когда она намекнула, что Кейт её шантажировала. Значит, Брук переспала с кем-то не по своей воле?! Господи, на что ещё способна эта дрянь Кейт! Я первый раз лично сталкиваюсь с таким дерьмом. От обиды за Брук, за Люка, за их разрушенную любовь, слёзы застилают мне глаза.

— Сука! — Люк с такой силой ударяет по рулю, что машина виляет, а мы подскакиваем от неожиданности.

Дальше до дома мы едем в тишине. Люк не сводит глаз с дороги, сжимая при этом руль до белых костяшек. Брук задумчиво смотрит в окно. Хиро дремлет, положив голову мне на колени. А я снова и снова прокручиваю в голове сегодняшний вечер. Пытаюсь понять, что нам делать дальше? Что мне делать? Я чувствую себя преданной, униженной, опозоренной.

Поднявшись в квартиру, Люк помогает всё ещё спотыкающемуся Хиро дойти до спальни, а мы с Брук сразу идём в ванную. Она очень аккуратно промывает и ощупывает мои порезы. С помощью фонарика пытается разглядеть осколки, но ничего не находит. Всё это время я наблюдаю за ней, за её осторожными движениями, за её внимательным взглядом и чувствую невероятную благодарность за всё, что она сделала для нас сегодня. Особенно за её откровенность, которая далась ей нелегко. Ведь Люк теперь знает неприглядную правду.

— Кажется всё неплохо. Хорошо, что рану сильно не зажали сразу, так можно осколки запечатать. А здесь всё обошлось, скорее всего с кровью они и вышли. Думаю, швы не нужны. Я антисептиком пройдусь и наложу повязку. Будет больно, — предупреждает она, и я киваю.

— Откуда ты это всё знаешь? — спрашиваю с интересом.

— Мама старшая медсестра в больнице. Я тоже училась на сестринских курсах. Потом бросила, — она вздыхает. — Но я обязательно продолжу, — уверенно говорит она и робко улыбается.

Антисептик так обжигает руки, что я не удерживаюсь от крика. Брук быстро дует мне на ранки, как мама в детстве, а в дверях неожиданно материализуется Люк.

— Всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает он.

— Нормально, — я морщусь от боли.