Мои глаза закрыты

Пришлось подчиниться, не перечить же нетерпеливому котяре. Хотя хотелось. Но стоило нам с парнем шагнуть на первую ступень лестничной клетки, как мы сразу поняли: это займёт времени ещё больше, чем спускающийся с пятнадцатого этажа лифт. Интересно, почему он в этом доме один? Я с трудом «нашла» первую ступень, а впереди их было несметное количество!

– Это надолго…, – саркастично подметил котяра, но в голосе его звучало веселье. Смешно ему, значит?

– Тогда пошли ждать лифт!

– Нет уж, Ромашевские так просто не сдаются, – упрямился парень, а я только злилась. И что, теперь нам полчаса подниматься по лестнице? Ещё неизвестно, на каком этаже котяра жил!

Внезапно для себя я осознала, что впервые Феликс назвал мне свою фамилию. Ромашевский, значит… Ага, ромашка! Кот мартовский. Как ещё можно назвать мою «сиделку»?

Неожиданно Феликс подхватил меня на руки, я ахнула от возмущения и покраснела.

– Поставь меня, я же тяжёлая…, – прошептала я, не в силах отвести глаз от чёрной точки перед собой, которая как-то по-особому светилась.

Вглядываясь в эту точку, я поняла, что рядом с ней такая же. Они отражали красным цветом, еле заметным, и я будто бы заглядывала в глаза Феликсу. Хотя, возможно, именно это имели в виду люди, придумавшие выражение «круги перед глазами». Я не знала, что это. Понятно было одно: я не могу оторвать от этих пятен взгляд.

– Пустяки, ты лёгкая, – с неожиданной нежностью прошептал кот и стал плавно подниматься по ступеням лестницы, будто я, и правда, была пушинкой.

Неловкость между нами повисла, будто щит, и пробить его было трудно. Шаги парня стали глухими, и я поняла, что мы поднялись на нужный этаж. По моим подсчётам: третий или четвёртый. Но Феликс не отпускал меня с рук, пока мы не дошли до самой двери. Там он поставил меня на ноги, и я стала нервно поправлять задравшееся платье. Феликс молча открыл дверь и первой пропустил меня внутрь.

– Проходи. До тебя в моей берлоге ещё не бывали девушки, – будто невзначай подметил парень, и мои щёки снова заалели. Что-то не верилось, что до меня здесь никто не бывал…

– Чай или кофе? – по-хозяйски спросил котяра, любезно сняв с меня туфли, хотя я могла это сделать сама.

– Кофе с молоком.

Феликс провёл меня за руку в комнату и усадил на диван. Как оказалось, жил парень в квартире-студии. Поэтому я, ожидая свой кофе, ощупывала диван и прочую мебель, которая была вокруг, а прямо передо мной порхал по кухне котяра.

– Спать у меня особо негде, поэтому я постелю тебе на диване. Придётся перекантоваться на полу, – в голосе Феликса не было слышно сожаления или раздражения. На удивление он был мил и дружелюбен, как никогда. Кажется, таким я парня видела впервые.

– Не хотела тебя стеснять…, – вздохнула я, в голове прокручивая варианты дальнейших действий.

Одна я не проживу, это точно. Но и оставшуюся половину месяца не собираюсь жить у Феликса. Мне нужно найти жильё у кого-то… А потом я полечу в Германию. И если им удастся восстановить моё зрение, хотя я даже не представляю, возможно ли это, я смогу снять собственную квартиру. Возможно, папа и прав: я не смогла бы жить без его денег и удобств. Но теперь он буквально бросил мне вызов, и я принимаю его! В отличие от отца я не настолько меркантильна, умею находить друзей и добрых людей, и сама я отплачу им за помощь тем же. Вот только поднимусь с колен и гордой походкой, не оглядываясь назад, пойду вперёд, навстречу своей новой жизни.

– Сколько сахара? – тем временем спросил у меня Феликс, выводя из раздумий.

– Три. Что ты собираешься теперь делать?

– В смысле? – парень поставил кружку с ароматным кофе на журнальный столик передо мной. Потрогав его, я поняла, что он деревянный.

– Папа тебя уволил. Тебе ведь придётся заново искать работу…, – я всё ещё сожалела о случившемся и не переставала винить во всём себя. В конце концов, не потащи я Феликса на эту вечеринку, ничего бы не было.

Порой я ненавижу себя за своё же упрямство. Очень часто оно выходит мне боком. Я буквально жертвую собой ради мести или ответного удара другим людям! И я не знаю, хорошо это или плохо… Наверное, не очень хорошо. Особенно, когда при этом страдают ещё и ни в чём не виновные люди.

– Я её уже нашёл, не беспокойся, – я чувствовала: Феликс ухмыляется. Его голос так и сочился насмешкой, что заставило меня насторожиться.

– И где же? Будешь присматривать за кем-то другим?

Что-то маленькое кольнуло меня прямо в сердце, стоило мне лишь подумать о другой девушке. Такой же беспомощной как и я. Может, такой же богатенькой, из приличной семьи. Мне не было до Феликса и его дальнейшего будущего никакого дела, но этот укол меня насторожил. Что это было?

– Нет. До этого я был архитектором в одной кампании. Там меня ещё не забыли и недавно приглашали обратно. Думаю, туда и пойду.