Мои глаза закрыты

Всё-таки с Сашей мы встречались достаточно долгое время, чтобы запомнить этот прокуренный с хрипотой голос.

– Что ты тут делаешь? – я стараюсь отвечать спокойно. Во-первых, чтобы не волновать Феликса, а во-вторых, чтобы казаться равнодушной.

Хотя почему казаться? Я ведь и должна быть равнодушной! Но почему-то получается это из рук вон плохо. Хочется накричать на бывшего парня или хотя бы влепить ему звонкую пощёчину, но никак не вести себя нейтрально. И мысленно я понимаю, что именно это мне и нужно сделать.

– Наверное, этот вопрос следует задать мне, – я знаю, что сейчас этот придурок нагло ухмыляется.

И почему меня всегда тянет на каких-то самовлюблённых козлов? Мысленно ударяю себя по голове за то, что назвала Фила козлом. Хотя отчасти так и есть. Ну, ничего, он ещё исправиться, будем на это надеяться.

– Я приехала поучаствовать в гонке, разве не понятно?

Не знаю, сколько людей сейчас наблюдает за этим диалогом. И, если честно, мне как-то всё равно. И плевать, что мы стоим прямо на гоночной трассе, а мимо пролетают проигравшие гонщики. Есть лишь одна вещь, которой я бы не хотела: чтобы это слышал Феликс. Из-за чего я прошу его:

– Фил, оставь нас наедине, пожалуйста, – я знаю, что парень взбеситься.

Он разозлиться, и в машине меня будет ждать серьёзный разговор. Но я не хочу, чтобы кот слышал наши разборки. В принципе, я и не собираюсь задерживаться здесь дольше пяти минут. Я уже всем доказала, на что способна. На что мы способны.

Когда Фил, скрипя зубами, уходит в сторону, дерзость Саши куда-то исчезает. Ухмылка спадает с его лица, и передо мной стоит уже совершенно другой человек. От него жутко несёт перегаром и сигаретами. Смесь та ещё. Парень еле стоит на ногах, при этом говорит так, будто совершенно трезвый. Если бы не запах, шедший от него, и его координация, я бы и не подумала, что Крыс много выпил. И в таком состоянии он сел за руль?

Кажется, за то время, что я нахожусь без своего зрения, я научилась чувствовать душевное состояние людей. От Крыса буквально веет отчаянием и грустью, а ещё я чувствую боль. С этой болью он и произносит следующее:

– И давно вы вместе?

– С тех пор, как я потеряла зрение, – отвечаю отчего-то с виной в голосе. Всё-таки не так уж много времени прошло, как мы расстались, и вот, я уже с другим.

– Значит, это из-за него ты порвала со мной?

От такого заявления из меня будто выбивают весь воздух. Я просто открываю и закрываю рот, пытаясь хоть что-то сказать, но ничего не получается. Большая наглость – заявлять мне такое! Ведь Саша сам меня бросил! И как он смеет обвинять во всём меня?!

– Что? Это же ты пришёл ко мне и сказал, что между нами всё кончено! Сказал моей маме, не мне! И ты смеешь заявлять мне, что это я с тобой порвала?! – голос срывается на крик, а руки так и чешутся ударить придурка.

– Даша, о чём ты! – Крыс тоже срывается на крик, – я пришёл к тебе домой, меня действительно впустила твоя мама. Она послала меня с этими цветами ко всем чертям и сказала, что ты не хочешь меня видеть!

По щеке потекла слеза. Я ещё не успела осознать сказанное Сашей, а тело сделало это за меня. Я даже не заметила, как к нам вновь подлетел Феликс.

– Что ты сказал ей, придурок?! – зарычал кот и, кажется, бросился на Крыса с кулаками.

Кто-то из наблюдавших за нашей перепалкой кинулся разнимать парней. А я, будучи в оцепенении, продолжала стоять и бездействовать. Крутая вышла вечеринка.

Под «Пошлую Молли», играющую на всю площадь, дрались мои парни. Только один вроде как бывший, а второй вроде как нынешний. И ни с кем из них я так и не разобралась. Зато они сейчас очень тщательно начистят друг другу красивые рожи.

Все мои мысли были заняты родителями. Папа наверняка пробил Сашу по своим связям и узнал, что это небогатый парень из бедной семьи, который зарабатывает лишь на гонках. Они хотели сделать «как лучше». Собственно, вышло как всегда. Они по своему обычаю влезли в мою жизнь и всё испортили, всё разрушили. А строить всё заново приходится мне. И так происходит каждый раз, когда родители узнают новые подробности из моей жизни и хотят «поучаствовать».

Я часто размышляла о маме и говорила, что она пытается быть идеальной. И, казалось бы, она и есть идеальная женщина, красивая, ухоженная, заботливая и нежная. Единственное, что у неё получается из рук вон плохо – быть матерью. Она старается, но делает только хуже.

А папа даже не старается. Он идеален только для прессы, ведь старается быть белым и пушистым в плане бизнеса и поддерживать свою репутацию. Он никогда не старался быть хорошим отцом, ведь это у него никогда бы и не получилось. Для него никогда не имела значения семья, она была важна, опять же, лишь для других людей, совершенно чужих нам. И ради них он, так уж и быть, показывал себя примерным семьянином. Хотя сам уже давным-давно забил на нас с мамой и выбрал для себя лучший вариант – любовницу.