Мой год отдыха и релакса

Рива протянула руку. Я наблюдала за ней, как она смотрела на дорогу. Может, она вовсе и не пьяна, подумала я, а просто устала от переживаний. Я положила пластинку жвачки на ладонь Ривы, а та, развернув ее, сунула в рот. Бумажку Рива бросила через плечо. Она жевала и продолжала вести машину. Я снова перевела взгляд на Ист-Ривер, черную, сверкавшую желтыми городскими огнями. Трафик был умеренный. Я подумала о своей квартире. Я не была там несколько дней — во всяком случае, когда находилась в ясном сознании. Я представила бардак, который мы с Ривой увидим прямо с порога. Только бы она удержалась от комментариев. Впрочем, в такой день она едва ли что-то скажет.

— Я всегда думаю о землетрясении, когда еду по этому мосту, — сказала Рива. — Знаешь, как в Сан-Франциско, когда тот мост рухнул.

— Мы в Нью-Йорке, — напомнила я. — У нас не бывает землетрясений.

— Я смотрела чемпионат по бейсболу, когда это произошло, — продолжила Рива. — Вместе с папой. Я помню все до мелочей. А ты помнишь, как все было?

— Нет, — солгала я. Конечно, я тоже все помнила, но меня это не волновало.

— Вот ты смотришь бейсбол, а потом внезапно — р-раз! И тысячи людей погибли.

— Не тысячи.

— Но все равно много.

— Может, несколько сотен от силы.

— Много народу раздавило на той автомагистрали. И на том мосту, — горячилась Рива.

— Да-да, Рива, это ужасно, — согласилась я, чтобы она снова не зарыдала.

— А на следующий день в «Новостях» показали интервью с парнем, который был на нижнем ярусе автомагистрали и уцелел. «Что вы вынесете из этого происшествия?» — спросил репортер. А парень ответил: «Когда я выскочил из машины, на плитах лежал мозг и шевелился. Мозг, целиком, и он дрожал, словно желе».

— Люди все время умирают, Рива.

— Но разве это не ужасно? Мозг, шевелившийся на плитах, словно желе.

— По-моему, похоже на выдумку.

— А журналист замолчал. Онемел. И парень продолжил: «Ты хотел знать. Ты спросил. Вот я и сказал тебе. Это то, что я видел».

— Пожалуйста, Рива, перестань.

— Ну, я не говорю, что это случится здесь.

— Такого не было нигде. Мозги не выскакивают из головы и не дрожат на плитах.

— Возможно, парню почудилось от испуга.

Я прибавила громкость радио и опустила стекло.

— Но ты поняла, что я имела в виду? Что бывает еще хуже, — прокричала Рива.

— Хуже может быть всегда, — проорала я в ответ и подняла стекло.

— Я очень осторожный водитель, — сказала Рива.

Остаток пути мы молчали; салон наполнился запахом коричной жвачки. Я уже жалела, что согласилась оставить Риву у себя на ночь. Наконец мост остался позади, и мы поехали по острову Рузвельта. Колеса разбрызгивали снежную жижу. Машина двигались медленно. Когда мы добрались до моего квартала, была уже половина одиннадцатого. Нам повезло с парковкой — мы нашли место прямо перед бакалейной лавкой.

— Хочу взять кое-что, — сказала я Риве. Она не протестовала. За прилавком египтяне играли в карты. Возле коробок с пивом и содовой стояли ящики с дешевым шампанским. Рива взглянула на шампанское, потом открыла морозильный ларь и нагнулась, пытаясь вынуть что-то примерзшее ко льду. Я взяла два кофе.

Рива заплатила.

— Она твоя сестра? — спросил египтянин у Ривы, кивнув в мою сторону, когда я припала к первому кофе. Он был пережаренный, сливки прокисли, и на моих зубах оставались мерзкие творожные полоски. Но мне было плевать.

— Нет, она моя подруга, — ответила Рива довольно враждебно. — Ты считаешь, мы похожи?

— Вы могли бы быть сестрами, — сказал египтянин.

— Спасибо, — сухо кивнула Рива.

Когда мы вошли в мой дом на Восемьдесят четвертой Ист-Сайда, консьерж отложил газету и поздравил нас с Новым годом.

В лифте Рива сказала:

— Те парни из углового магазинчика смотрят на тебя как-то странно, да?

— Не будем расистами.

Я открывала дверь, а Рива держала мой кофе. В квартире работал без звука телик, на экране шевелились большие голые груди.

— Мне надо в туалет, — сказала Рива, бросив на пол сумку. — Мне казалось, ты не любишь порно.

Я принюхалась, пытаясь уловить следы чего-нибудь нехорошего, но ничего не обнаружила. На кухонной столешнице я нашла таблетку силенора и проглотила.

— Твой телефон плавает в ванной в пластиковом контейнере! — крикнула из-за двери Рива.

— Знаю, — солгала я.

Мы сели на софу, я со вторым кофе и пробником инфермитерола, а Рива с замороженным клубничным йогуртом без жира. В полном молчании мы досмотрели порнофильм. После дневных мыслей о смерти смотреть, как люди занимались сексом, было даже приятно. «Прокреация, — подумала я. — Жизненный цикл». Во время сцены с оралом я встала и ушла в туалет. Во время сцены лизания киски удалилась Рива, вероятно, блевать. Потом она нашла на кухне штопор, открыла бутылку вина, прихваченную нами с похорон, вернулась на софу и села. Мы передавали друг другу бутылку и смотрели, как сперма брызгала в лицо девице. Капли налипли на фальшивые ресницы.