Мой голос останется с вами

Он посмотрел на меня с явной злобой. Он меня обругал. Он ушел разъяренным.

Примерно через месяц ко мне пришел следующий пациент. Он сказал: «Вас рекомендовал мне отставной полицейский. Он сказал, что вы единственный психиатр, который знает, что делает».

Полицейский не мог после этого купить ни одной пачки сигарет! И он теперь знал, что хождение в магазин – это сознательное действие. Он мог его контролировать. А ведь я не отбирал у него еду. Я не отбирал у него табак. Я не отбирал у него выпивку. Я дал ему возможность гулять.

Этого пациента заставили переструктурировать свое поведение. Ему пришлось отказаться от неосознаваемых, автоматических действий. Как рассказывал Эриксон, он понял, что «хождение в магазин было сознательным действием».

В данном случае Эриксон увидел, что имеет дело с человеком, долгие годы выполнявшим приказы. Поэтому он и дает ему советы в форме приказов, ожидая, что человек их выполнит. Это яркий пример того, как надо работать с пациентом в его системе отношений. Конечно, нет необходимости работать со всеми пациентами в такой же манере.

«Шрапнель».

Однажды студентка колледжа громко пукнула, когда писала что-то на доске перед всем классом. Девушка выбежала, отворачивая лицо, заперлась дома, опустила шторы и заказывала продукты по телефону, забирая их много позже наступления темноты. Вот от нее я и получил письмо, в котором она писала: «Можете ли вы принять меня в качестве пациентки?»

Я посмотрел на обратный адрес в Фениксе, который она указала, и ответил ей: «Да, я готов». Она написала мне снова: "Вы действительно уверены, что хотите видеть меня среди своих пациентов?" Меня это удивило и я написал ей в ответ: "Да, я действительно хотел бы вас принять". Она колебалась месяца три, а потом написала мне «Я бы хотела встретиться с вами после наступления темноты. И я не хочу чтобы кто-нибудь меня видел. Поэтому, пожалуйста, постарайтесь, чтобы никого не было, когда я приду к вам в кабинет».

Я назначил ей встречу на десять тридцать вечера, и она рассказала мне, как она громко пукнула перед всем классом, как выбежала оттуда и заперлась у себя в комнате. Она сказала мне также, что была обращена в католицизм. Я знал, что вновь обращенные католики всегда так нетерпимы и спросил ее. "А вы действительно хороший католик?" Она уверила меня, что да. И я провел пару часов, расспрашивая ее о том, насколько хорошим католиком она является.

А затем, при следующей встрече, я сказал: "Вы говорите, что вы хороший католик. Тогда почему же вы оскорбляете Господа почему над Ним насмехаетесь? Ведь это же факт. Вам должно быть стыдно – смеяться над Богом и еще называть себя хорошим католиком! "

Она пыталась защищаться.

Я сказал: "Я могу доказать, что вы мало уважаете Господа". Я достал книгу по анатомии, атлас с иллюстрациями всего строения тела. Я показал ей рисунки прямой кишки и анального сфинктера в разрезе.

Я сказал: "Человек очень хорошо умеет делать многие вещи. Но можете ли вы представить себе человека, обладающего таким мастерством, чтобы создать устройство, которое состояло бы из твердой материи, жидкости и воздуха – и которое выделяло бы во вне только воздух" И добавил: «Бог это сделал. Почему же вы не уважаете Бога?»

Затем я сказал ей: «А теперь я хочу, чтобы вы на деле доказали свое честное уважение к Богу. Я хочу, чтобы вы приготовили немного фасоли. Военные моряки называют эту фасоль „шрапнелью“. Добавьте для аромата лук и чеснок. Потом разденьтесь, прыгайте и танцуйте, носясь по комнате, не сдерживая газы, и пусть звуки будут и громкими, и тихими, сильными и слабыми… и наслаждайтесь телом, которое Бог сотворил для вас».

И она проделала это. Через год она вышла замуж, и я ради проверки позвонил ей домой. У нее родился ребенок. А когда я навестил ее, она вдруг сказала: «Сейчас мне надо покормить его». Она расстегнула кофту, обнажив грудь, и кормила ребенка, перебрасываясь со мной словами. Изменение отношений было полным.

Коричневое Лицо.

Ко мне пришла женщина, которую уже однажды я лечил от болей. Она сказала: «Сейчас я пришла не из-за себя. Я пришла поговорить по поводу своей дочери. Ей восемь лет. Она ненавидит свою сестру; она ненавидит меня; она ненавидит отца; она ненавидит свою учительницу, школьных подруг; ненавидит почтальона, молочника, газовщика, – она совершенно явным образом ненавидит всех. Она ненавидит себя. Я долго пыталась уговорить ее поехать на лето в Канзас, к моим родителям. Она ненавидит их, хотя ни разу не видела».

Я спросил: «В чем причина этой ненависти?» «Причина в том, что у нее все лицо в веснушках. Ребята в школе называют ее „веснушкой“ и она страшно ненавидит эти веснушки». «Где девочка?» – спросил я.

«Она сидит в машине, не хочет идти сюда. Она ненавидит вас, потому что у нее лицо в веснушках».

Я сказал: «Идите и приведите девочку сюда, даже если для этого потребуется применить силу. И приведите ее в комнату».