Мой идеал (СИ)

Если я с Линкой вроде бы уладил, хоть и не слишком верил, что она угомонилась, то вот с отцом было сложней. Я знал, что он действительно хотел, чтоб я женился, теперь же это долгожданное событие отодвигалось на неопределенное время, если не навсегда.

И почему так все неправильно переплелось? Гера и я. Он - настоящий сын, и я - усыновленный. Линка права - такая новость потрясла бы город, а наши акции поперли вниз, хотя у нас не Азия, и частная жизнь не слишком влияет на деловые отношения. Но все же первая реакция была бы именно такой. Партнеры в шоке, шепотки по офису, косые взгляды, а отец... его реакцию на это я предугадать не мог. Наверно был бы в бешенстве, а может и наоборот, растерян до предела?

- Савелий, ты поговорил с Алиной?

- Ну, да. Поговорил.

- И что? Только не говори, что вы расстались.

- Да мы и не встречались никогда...

- Так я и знал. Ох, эта нынешняя молодежь, попробуй проженить! У Иннокентия родился внук. Мы тоже бы хотели с мамой. Пусть не Алина, кто-нибудь другой. Подумай хорошенько, сын. Нас очень беспокоит то, что ты живешь один. Без женщины дом пуст, словно без очага.

- Без очага? Да ты романтик, пап. Какие в наше время очаги?

- Не передергивай. Ты понял смысл.

Да, понял, что тут не понять? Если уж говорить об очаге, то он существовал, мой личный согревающий очаг. Мы с ним встречались каждую пятницу вечером, обычно я ждал его на нейтральной территории у торгового центра, расположенного через две остановки от института. Где-нибудь ужинали, а потом ехали ко мне домой. Так было нам удобно, особенно для Герки, который и так бесился после устроенного в его комнате евроремонта, и потому совсем не разрешал мне приходить к нему в общагу, иначе я бы там торчал все вечера, мешая ему заниматься.

Когда он был со мной, я забывал про все, просто любил и наслаждался близостью того, с кем было так невыносимо хорошо. А в будни, особенно в начале наших отношений, меня снова начинали одолевать сомнения в том, что же я делаю, и я пытался как-то заглушить их, пробуя по-прежнему флиртовать с женщинами. Может, я би, и что-нибудь во мне осталось и для дам? Они охотно поддавались на мои уловки, но если дело доходило до намеков на постель, я чувствовал, что не хотел такого секса, вместо большой груди и мягких женских форм мечтая о длинном гибком теле Герки, одно видение которого мгновенно зажигало во мне всю кровь.

Мы начинали с душа, и выделывали там такое, чего я раньше и вообразить себе не мог. Струи воды мягко стекали сверху, а мы захлебывались, только не водой, а долгожданной близостью друг друга. Мокрые губы, руки и тела - вода имела вкус, которого я прежде никогда не замечал, она придавала какое-то особенное очарование поцелуям и прикосновениям, очищая их от глупых предрассудков и вознося на совершенно новую и чистую ступень совершенства. Мы не спешили, медленно и нежно прикасаясь, гладили друг друга, и это было удивительно приятно. Я чувствовал его, он чувствовал меня - всем телом, грудью, животом, интимным возбужденным местом. Хотелось большего, рука скользила вниз и накрывала твердую, словно железо, плоть, бросая в кровь адреналин желаний...

Особенно мне нравилось ласкать его в позиции спина к груди. Обняв его худое тело, я накрывал ладонью острый маленький сосок, слушая сквозь шум воды его довольное урчание. Черт, я так сильно сроду не балдел, просто касаясь тела человека. Гладил ему лопатки, плечи, бедра, ягодицы, с каждым касанием желая Герку все сильней. Он поворачивал ко мне лицо, и наши губы словно сами находили друг друга, сливаясь в новом крышесносном поцелуе.

Мы оба как-то вместе чувствовали тот момент, когда нас настигал предел. Презервативами и смазкой я запасся, так что ходить за этим добром было никуда не нужно. Герка вставал ко мне спиной, чуть наклонялся, опираясь руками о стену, и я начинал священнодействовать, готовя его к пику наслаждения. Разогретое теплой водой тело поддавалось пальцам удивительно легко, два-три движения, и я внутри. Он выгибался в моих руках, как изящный юный леопард, подставляя моим жадным глазам и рукам свое великолепное тело. Возможно, кто-то счел бы его излишне костлявым, но для меня Геркины спина и ягодицы были дьявольски красивы. Он ерзал и постанывал, подаваясь навстречу моим пальцам, и тогда я вынимал их из узкого горячего канала, напяливал презерватив и медленно входил, сгорая от желания любить его и быть любимым.

Неторопливые, невыносимо возбуждающие движения - мой член скользит внутри, рука ласкает Геркин член снаружи, - мы словно нарочито мучили друг друга, затягивая акт до бесконечности, и наконец, когда уже терпеть было нельзя, взрывались ураганом сумасшедшего оргазма. Вода тут же смывала все следы нашей безумной оргии, даря нам чистоту, а мы, истерзанные страстью, благодарно целовались и гладили друг друга по лицу и по плечам...