Мой каталог

Быть еретиком

Моё отношение к живописи перестало быть чисто зрительским после смерти отца - художника Петра Адамовича Валюса. Я помогал показывать его картины в подвале мастерской, пока власти её не отобрали, а потом устраивал его выставки на Западе и после 90-го года в России. За прошедшие годы мне помогали в этом сотни людей. Вот только искусствоведы среди них встречались редко. Я сначала удивлялся, а потом признал реальность - свои интересы у них, по нынешним временам и объяснять то нет нужды, что в выражении "культурные ценности" ударение можно делать на слове "ценности", и что такое посредничество, накрутки и подобные расчёты тоже общеизвестно. А душевные порывы, служение - это для менее профессиональных людей. С которыми я и имел дело.

За время демонстрации зрителям картин отца (с 70-го по 75 годы мастерскую посетило около 50 000 человек) сформировалась некоторая социальная позиция: картины предназначаются для ума и сердца зрителя. На ней и по сей день стою. Хотя, разумеется, она не единственно возможная.

Метафизический опыт, фото.

А моё творчество началось в 1986 году с фотографирования видений. Отмечу, что я как-то не слышал, чтобы этому обучали в начальных или высших художественных училищах. Скорее могу представить, что за это из них могут выгнать.

Затем по фотографиям я писал картины. В разделе иллюстраций есть образцы такого рода: фотографии и написанные по ним картины.

Фотографии видений - результат непосредственного религиозного опыта (метафизики). Я могу описать технику фотографирования видений, но научить ей не могу - веду не я. Технически видения можно описать как изображения, возникающие в результате вторичной фокусировки света, не похожие на объекты, на которые направлен фотоаппарат. Конечно, можно назвать видениями любые изображения, похожие или не похожие на объекты нашего мира, но дело в их смыслах и эмоциональной силе.

Муза - не производная психики, она вовне. Причем в двух смыслах: как божественный источник творчества и как содержание работ, связанных с проблемами жизни (а не психическими состояниями художника). Изображать в картине катарсис (светлый выход из тяжелой ситуации) не обязательно. Катарсис хорош в жизни, а в картине - не всегда. Дай Бог, чтобы страшные работы теряли свою актуальность.

Потеря автономности своего я, сопровождающая иногда творческий процесс, не означает автоматически ни гениальности, ни святости, ни безумия.

Метафизичность творчества - это не оценочная характеристика. Оцениваются результаты, а не процесс и не движущая сила. Речь идёт о даре. И подарить, как известно, можно разное: кому цветы, кому веник, а кому пустую бутылку, чтобы сдал стеклопосуду.

Замечено, что живопись воздействует на зрителя быстрее и непосредственнее, чем литература: осмотр картины занимает меньше времени, чем прочтение книги, в живописи нет перевода в буквенные символы, совсем не похожие на то, что они означают. Если брать непосредственность воздействия за высшее достоинство картины, то её смысл или смыслы, в ней заложенные, получают презрительное название "литературщины". Автор при этом, увы, выглядит несколько зверовато: воспринимает и чувствует отчётливо, даже обострённее других людей, но ничего не понимает (дабы не впасть в "литературщину").

Но можно в картинах изображать смыслы и заострять внимание на проблемах. Зачем? Такой вопрос мне частенько случалось слышать. Ну, наверное, затем же, зачем существует журналистика, только в ином стиле, может быть более обобщённо.

Проблемы бывают головоломные, картины, соответственно, тоже. Выражать проблему в виде совокупности объектов окружающего мира не всегда сподручно и целесообразно, могут не заметить смысла, не понять метафоры, принять за очередной натюрморт или жанровую сценку.

Идея не есть объект. В картине возможно появление кентавров, мутантов, лиц без тела, и тел без лиц. Чтобы отметить в картине факт наблюдения, достаточно одного глаза, без уха, носа, губ, бровей. Чтобы изобразить взгляд, не обязательно выписывать каждую ресничку, не обязательно делать зрачок круглым, пишешь, переписываешь, непонятно что и как, но вдруг раз, и он смотрит.

Это, может быть, удобнее объяснить на примере фотографий. Можно фотографировать как обычно. Если не хватает для полноты передачи одной фотографии, то дать серию. Вот человек смеётся, вот грустит, работает, гуляет и т.д. Думаю, что хорошая серия фотографий заткнёт за пояс любой реалистический портрет.

Берёзовый гость, фото

Можно фотографировать так, что объект, хотя и будет виден, но приобретёт новый смысл. Фотографируете облако, а там дракон, фотографируете дерево, а оно женственно.