Мой хищник

Черная мгла покрывалась белыми, золотыми звездами, которые пронзали ее своими яркими лучами напополам. И вдруг впереди показался сноп света. Он тоже рос, расширялся в размерах и становился таким ярким, что, казалось, заполонял собою все вокруг.

Я знал, что мне нужно идти вперед, к нему, погрузиться в молочную белизну этого холодного искусственного света, чтобы стать им, слиться с началом и окончанием всего сущего. Наконец пришло и мое время – вернуться к истокам.

Когда человек или оборотень приходит в мир, на землю, уже заранее известны две цифры – дата начала его жизни и дата его смерти, и потому к своему земному пути нужно относиться философски, растягивая удовольствие, вкушая все, что дает тебе земной мир. Я испытал достаточно боли и успел познать настоящую любовь. Ту, ради которой забываешь о себе, перестаешь быть эгоистом, становишься лучше, светлее, чище душой. Ту, ради которой ты готов бросить все, начать все сначала и совсем не боишься этого. Ту, ради которой ты готов встать наперекор всему миру, своему обществу, вселенной. И, наконец, ту, ради которой ты ощущаешь в себе силы вернуться с того света.

Джинджер дала мне все – открыла во мне такие ресурсы, о которых я даже не подозревал. Всю свою жизнь я был сильным, и поэтому рано лишился стаи: волки, чувствуя угрозу, иногда идут на все, чтобы сохранить свою власть, даже на то, чтобы выгнать из семьи волчонка. Пучина жизни не поглотила меня, я смог выкарабкаться, оброс связями, деньгами, как волк – шерстью, но никогда не давал себе волю стать слабее, чем был. И не рассчитывал свою силу, все решая ей. Но последние свои часы перед жизнью я оказался настолько слаб физически, что не смог выбраться из ловушки, расставленной мне самой жизнью…И я выучил этот урок: никогда не расслабляйся, но и никогда не возносись выше, чем ты есть на самом деле. Карать и миловать – не твой удел, это возможно только в зоне твоей личной ответственности.

Да, любовь ослабила меня, но и дала мне гораздо больше, чем дала бы смерть – она дала мне новую жизнь…

Я посмотрел с тоской на свет, который переливался искрами, пронзал сиреневую мглу, дотягивался своими лучами до черной, могильной темноты, резал ее, словно ржавым ножом, выпарывая внутренности, и думал о том, что…

— Чертов Бэд Соул! Как ты мог! Как ты мог оставить меня! — донеслись вдруг до моего воспаленного сознания сдавленные рыдания. Этот голос я не мог перепутать ни с чем. Мой волк внутри встрепенулся, почувствовав родные нотки, и завилял хвостом, готовясь завыть, как обычно приветствовал луну.

— Никогда тебе не прощу! — странное чувство, но мои руки и щеки горели от прикосновений, которых я не мог чувствовать на самом деле. Темная пелена держала меня в своих объятиях, опутывая, как паук свою жертву, но руки и лицо обжигали укусами чьи-то прикосновения.

— Ты обещал, что будешь рядом, а сам бросаешь меня, — слышал я сбивчивый шепот. Голос то приближался, то отдалялся, но я мог уловить все малейшие оттенки тоски и боли, горькой, как полынь, печали. Меня обжигало огнем ее прикосновений, и я понял, что это – то были ее горячие соленые слезы, слезы моей истинной пары.

«Джинджер!» — воскликнул я, но мой голос потонул во тьме. Свет впереди разгорался все сильнее, лунное сияние звало к себе волка и человека, но…

— Бэд, как же я люблю тебя. Ты не можешь меня оставить, чертов оборотень! — всхлипнула Джиндж. — Я не смогу без тебя…

Вся вселенская тоска, которую может испытать человек – ничто с тоской волка, который слышит голос своей пары и не может успокоить ее, не может прижаться к ее теплому боку, ощутить будоражащее кровь дыхание, раствориться в успокаивающем запахе.

Я повернулся спиной к свету, что звал меня к себе, простирая светлые лучи грядущего облегчения, и простер руки вперед.

Джинджер…Джинджер…Единственная моя, любимая моя…

И я сделал выбор.

Черная пелена взбунтовалась, все перевернулось вверх дном, и, казалось, сменились ориентиры, если они и были когда-то. Вселенская дыра, из которой был только один путь, и отнюдь не обратно, вспенилась, затряслась, как желе на блюде, стало не понятно, где я нахожусь и каким образом могу выбраться отсюда.

— Бэд. Бэд Соул, — слышал я отовсюду голос своей истинной пары, но теперь мне виделось, что я ощущаю ее присутствие везде. Везде и нигде…

Я сам становился той самой тьмой, что держала меня, не отпускала, засасывала глубже, чтобы подтолкнуть меня к единственно возможному и правильному, по ее мнению, пути – к последнему свету.

— Бэд, я не отпускаю тебя! — вдруг крикнула Джинджер, и в ее голосе было столько злости, боли, ярости и в то же время ощущения безысходности, что эти слова вдруг прорвались через весь мир.

Мой хищник внутри встал на дыбы – он тоже понял, откуда шел голос, куда нужно было стремиться, и ради чего мне нужно было выбраться из плена этого последнего пристанища заблудших душ.

Вперед!

Зверь внутри зарычал, принимая свою форму и вспорол ткань мироздания своими мощными когтями.

Я рванул вперед.