Мои хорошие друзья. Лесная песня

— Вот как заливаются, — продолжал Санька. — Настоящий птичий оркестр. И птица каждая в этом оркестре — музыкант. И точно так же, как в оркестре каждый музыкант исполняет свою партию — один на рояле, другой на скрипке, третий на виолончели, четвёртый на флейте, так и в птичьем оркестре. Слушай! Вот… «Чрр, чрр, чувррр!» Это скворец. А вон там, на той берёзке, зяблики: «Цинь! Цинь! Цинь!» И синички на той ёлке — почти так же. Как начнут с самого раннего утра, так и играет весь день птичий оркестр.

— А они не устают играть целый день без отдыха?

— Устают. Только не от пения. Поют не одни и те же птицы, а все по очереди. Потому что им нужно много времени, чтобы добывать корм для себя и для своих птенцов, и чтобы этих птенцов кормить, чтобы яйца высиживать.

— А зачем их кормить, что, они сами не могут поесть?

— А ты всегда сам ешь, что мама скажет? Да ты ещё что. А маленьких детей и человеческие мамы тоже кормят. Верно?

— Верно.

— Ну и вот, у птиц то же самое.

Слушает Миша внимательно, всё запоминает. Вот ведь, оказывается, в лесу сколько разных тайн!

Подумал так Миша, вдруг чувствует, что кто-то щекочет ему ногу. Посмотрел на свою босоножку, а там, на самой дырочке, сидит какая-то длинноногая зелёная букашка.

— Саньк, а Саньк, гляди, а это кто такой?

— Это? Кузнечик. Ну да ладно, пошли, а то так и до вечера домой не вернёмся. Нам ведь ещё километра два шагать, не меньше. И то если по лесу, прямиком. А по дороге и все четыре получится.

Пошли… А ведь не хочется из лесу уходить. Здесь кругом чудеса: и под ногами, и над головой, и со всех, со всех сторон…

Вот сели в траву три бабочки. Красивые-красивые. Как бархатные. Только Миша к ним подбежал, вспорхнули и улетели. Ах глупенькие! Он ведь их ловить и не собирался, только рассмотреть их хотел. Ну, да они-то не знают.

На следующий день Миша попросил Саньку снова пойти с ним в лес. Теперь Санька повёл его в другое место, туда, где росли высоченные сосны и дубы-великаны. Когда Миша пробовал взглянуть на верхушку такой сосны, казалось, голова вот-вот отвалится: так высоко приходилось её задирать. А дубы? Ого! Не только Мише с Санькой, взявшись за руки, дуб такой не обхватить, а и взрослым. А сколько в лесу цветов! И Санька знал названия если не всех, то почти всех.

На одном дубу показал Санька Мише много-много, может быть тысячи, мелких букашек. Они, казалось, облепили всё дерево снизу доверху.

— Эти букашки, — объяснил Санька, — сосут сок молодого дуба, перерабатывают его и потом сахар из этого сока отдают обратно. А чёрным муравьям того только и надо: они этим сахаром питаются. Муравьи разные бывают. Некоторые вот так сахар собирают, а другие уничтожают вредных насекомых. Таких называют лесными санитарами. От них лесу польза. А эти собиратели готового сахара — лентяи.

— И от них нет никакой пользы?

— Нет, польза есть и от них. Ими птицы питаются. Вообще в лесу нет ничего и никого бесполезного. Всё мудро устроено. Всё в один узел связано.

— Как так?

— А вот так. Однажды, например, стали вырубать в лесу вяз, орешник, липу. И вдруг оказалось, что от этих вырубок сосна стала сохнуть. Деревья-то, знаешь ли, друг друга поддерживают. Одно другому расти помогает.

Миша слушал приоткрыв рот и даже не заметил, как неожиданно наткнулся на какую-то сетку, натянутую над лесной просекой.

— Это ещё что? Неужели здесь, на таком узком месте, кто-то играет в волейбол?

Санька подвёл его ближе к сетке.

— Видишь, что это? Это паутина. Сплёл её восьминогий паук. Вон он сидит, притаился.

— Где?

— А вон, где ветка раздвоенная.

— А-а-а!

— Паук-крестовик… Так его называют. Ведь и пауки тоже бывают разные.

Миша слушал и слушал и готов был слушать весь день. Но тут комар сел ему на лоб и больно укусил.

— Ой! — мальчик хлопнул себя ладонью по лбу, чтобы наказать противного комара.

— Вот видишь, — сказал Санька, — ты комара не убил, а паук его наверняка поймает. Ведь у крестовика восемь глаз и видит он издалека. От него комар не уйдёт. Значит, и от него польза.

Пока Санька рассказывал про паука, комар угодил в паутину.

— Никогда не уничтожай паутину! — сказал Санька.

Чем выше поднималось солнце, тем труднее становилось дышать в лесу.

— Духота! — сказал Санька и, сняв майку, скомкал её и засунул в карман штанов.

Птицы перестали петь.

— В такую жарищу не до песен, — объяснил Санька.

Из-за сосны показался Дружок, Санькин щенок. Он бежал, вывалив язык, и едва увидел своего хозяина, бросился к нему.

— Меня искал, да? — с нежностью в голосе проговорил Санька. — Обезумел от жары, вот и убежал со двора, — добавил он, чтобы Миша понял, почему щенок так неожиданно появился рядом с ними.

— Такой глупыш? — спросил Миша, и ему сразу же пришлось пожалеть об этих словах, случайно сорвавшихся с языка.

Санька обрушил на него целый поток своего красноречия, доказывая, что его Дружок — один из умнейших щенков во всей деревне и что щенок он не простой, а охотничий.

И Дружок словно старался подтвердить всё, что говорил его хозяин. Он бежал впереди и показывал свою охотничью сноровку, бросаясь на каждый шорох в траве.