Мой хозяин 2

Она заскулила где-то возле моего плеча. Я чувствовал её влажное дыхание на своей коже, чувствовал её дрожь, и дрожь эта передавалась мне. Подойдя к постели, я опустил её на одеяло и накрыл ладонью её ключицы. Её сердце стучало мне в ладонь, лицо было искривлено какой-то гримасой: слёзы, отчаянье, разочарование… С губ её сорвался ещё один всхлип, а потом ещё и ещё. Она буквально задыхалась, и от этого мне внезапно стало страшно, как никогда прежде.

— Подожди, — скорее себе, чем ей, сказал я.

Прошёл в ванную и, намочив первое попавшееся под руку полотенце прохладной водой, вернулся к постели. Развязал намокший халатик и положил полотенце Милане на грудь.

— Ты не вещь, — тихо сказал я, когда дыхание её стало чуть ровнее. Убрал с лица растрёпанные волосы и повторил: — Ты не вещь, Мила. Только не для меня.



=12.

Милана

Вначале я почувствовала невесомое, словно бы трепетное прикосновение к плечу, потом к ключицам и скулам. Сделала глубокий, надрывистый вдох и сглотнула. Истерика потихоньку отступала, и вместе с тем меня начинало знобить ещё сильнее. Пальцы были холодными и непослушными, в горле всё ещё стоял несглатываемый ком, ноги тоже были ледяными. Я слышала голос Вандора и вместе с тем не слышала его, не разбирала слов. Только мягкие, бархатные интонации, и, несмотря ни на что, это успокаивало меня.

— Мила, — позвал он меня, и я наконец окончательно пришла в себя.

С губ моих сорвался совсем ничтожный всхлип. Как-то само собой я потянулась к его руке, коснулась пальцев, и он тут же сжал мою ладонь. Наши взгляды пересеклись, и внезапно я поняла — в глазах его нет холода. Море… Такое же спокойное и тёплое, как и то, что совсем недавно гладило мои босые ноги. Против воли из глаз снова потекли слёзы.

— Успокойся. — Он ещё сильнее сжал мою руку в своей. — Пожалуйста, Мила, успокойся.

— Зачем ты так со мной? — жалобно проскулила я. То чувство, что ворвалось в меня вместе с его категоричными, жестокими словами, так глубоко впилось в сердце, что я не знала, смогу ли когда-нибудь, словно занозу, вытащить его оттуда. — Я не знаю, Вандор… Не знаю, как это случилось. И…

— Тс-с-с… — палец его коснулся моих губ, затем обрисовал нижнюю.

Я ждала, что он что-нибудь объяснит, а, может быть, даже попросит прощения, но он замолчал. Только смотрел на меня так пристально, как умел смотреть только он, и я тонула в его взгляде, теряла себя, растворялась. Тёмная глубина его зрачков пугала меня своей манящей неизвестностью, а я… Я летела в неё, теряя голову от ощущения своих пальцев в его ладони.

Внезапно я почувствовала, что бёдра у меня мокрые, а халат мерзко липнет к ногам. Только теперь до меня дошло, что я практически по пояс зашла в воду, а вслед за мной и Вандор. И действительно, его домашние шорты были насквозь мокрыми, точно так же, как и полы моего халата. Из груди моей вырвался нервный, сдавленный смешок, и тут же, непрошенные и жалобные слёзы снова покатились по лицу.

— Тебе теперь вредно нервничать, — с какой-то непонятной, полугрустной усмешкой, сказал Вандор и выпустил мою руку.

Мне тут же стало ещё холоднее, и я было, словно подвластная ему, совершенно ведомая, потянулась следом, но тут он скинул шорты прямо на пол и прилёг рядом со мной. Я ощутила тепло его большого тела и спряталась в него, словно в кокон. Колючая заноза в сердце всё ещё кололась, но, как ни странно, стоило мне прижаться к Вандору, и случившееся в этой комнате какими-то минутами ранее, померкло и перестало быть первостепенным. Я судорожно выдохнула и прижала ладони к его груди.

— Я всегда хотела семью, Вандор, — прошептала я с дрожью в голосе.

Не думаю, что для него мои слова стали таким уж большим откровением, но мне было важно сказать их. Мне было важно, чтобы он услышал их именно от меня.

— В детском доме… У нас было многое. И… мне не было там так уж плохо, правда. Но мы не имели главного — у нас не было дома, не было семьи. Только… — из груди моей вырвался новый выдох, когда он, скользнув пальцами по внутренней стороне моего предплечья, коснулся четырёхлистника на запястье.

— У тебя будет дом, Милана, — сказал он глухим, рокочущим голосом. — И семья тоже будет. Я тебе обещаю. У тебя всё это уже есть, запомни и никогда не забывай об этом. Ни один мужчина ради случайной женщины не пойдёт на то, на что я пошёл ради тебя.

Глаза в который раз защипало, и я, не выдержав, всё же подалась к нему. Все мои внутренние заслоны словно слетели, и я, обезумевшая от похожего на бешеный водоворот чувства, принялась покрывать его грудь, ключицы, плечи хаотичными, влажными поцелуями. Мне хотелось чувствовать его, принадлежать ему, быть с ним, быть его, и это не поддавалось ни логике, ни здравому смыслу, ни чему-либо ещё. Ладони мои заскользили по его груди, по коже вслед за губами, пальцы коснулись тёмных завитков волос. Сандал и запах сильного мужчины. Запах моего мужчины…

— Девочка, — перехватив мои запястья, хрипло выдавил он. Я не сразу поняла, чего он хочет, и только когда он сжал мои руки сильнее, посмотрела ему в лицо.