Мой хозяин дракон

Немного растерявшись, я села обратно, а Тасиди решительным шагом вышел вон из комнаты. Не знаю, как долго он отсутствовал, да и не важно это. Я сидела и пыталась размышлять, но мысли разбредались в разные стороны. Такое бывает, когда все важные решения уже приняты и пути к отступлению больше нет, – я его себе не оставила. Было немного тревожно. Но это оттого, что я понятия не имела, насколько легко варги пойдут на поводу у Фейдерлина, а еще оттого, что я не доверяла магу. Оставалось надеяться, что он довольствуется обещанным гонораром. Господи! Ведь Эйк Тасиди еще не знал, что я собственноручно отрезала такой ломоть своего наследства и передала его пройдохе, готовому следовать за край Чаши…

– Кора, пойдем, – нотариус через некоторое время появился на пороге в плотном темно-сером сюртуке и шляпе, – коляска у подъезда.

Это был хмурый и ветреный день начала зимы. Мы прошли сквозь кованые ворота и долго брели по тихой и совершенно безлюдной аллее, по обе стороны которой немыми наблюдателями возвышались старинные склепы. Они были очень старыми, кое-где скульптурные украшения облупились и начали осыпаться. Но нам – дальше, в новую часть кладбища. И чем дальше мы шли, тем сильнее таяла моя решимость. Почему-то казалось, что я не вынесу все это снова, просто не смогу увидеть могильный холмик со скромной табличкой, на которой написано имя моего любимого папы. Под конец я вцепилась в саннора Тасиди, а он молча взял мою руку в свою. Вот и низкая ограда. Пока что временная. И небольшая гранитная плита, на которой выгравировано: «Филипп Лайс, адмирал его величества». Я невольно всхлипнула и стиснула пальцы на предплечье Тасиди. Конечно же ничего плохого со мной не случилось, но… странное это было чувство: я шла сюда, как будто предвкушая увидеть отца, поговорить с ним. А увидела лишь расплывшийся от дождей холмик и серую плиту.

– Не плачь, – тихо сказал Эйк Тасиди. – Всему есть начало, и всему есть конец. Не нам это менять.

Я прикрыла глаза и снова вспомнила день своего восемнадцатилетия. То, как папа на меня смотрел. В его глазах жила любовь, а теперь его не стало, этой любви не стало, и как будто от меня самой отрубили что-то важное. Вроде бы все на месте, но чего-то не хватает.

– Ты привыкнешь, – продолжил нотариус. – Скажи, зачем-то ты ведь шла сюда? Чего именно хотела?

Я снова посмотрела на табличку. Эйк Тасиди был прав: все когда-нибудь заканчивается… Покосилась на седого нотариуса и попросила:

– Можно я… побуду здесь одна?

Он пожал плечами, поднял воротник сюртука и отошел в сторону, принялся рассматривать чей-то каменный памятник в виде взлетающих птиц. А я… вот так, стоя рядом с тем, кто был совершенно для меня недосягаем… Я взахлеб, тихо и быстро рассказала обо всем, что со мной произошло. И закончила свой монолог тем, что описала Фейдерлина и нашу предстоящую экспедицию.

– Не беспокойся, – прошептала в холодный воздух, – я обязательно вернусь. И тогда расскажу тебе, как все прошло. Я знаю, ты был бы не против, если бы ко мне посватался лорд-дракон…

Почему-то казалось необходимым рассказать все это. Потом я повернулась и пошла прочь, махнула Тасиди, и он заторопился следом. Перед глазами стояло папино лицо, и, как мне показалось, он лукаво усмехался, щурясь. Одобрял мое решение – а как же иначе? Жаль только, что мы так и не узнали, умер ли адмирал Лайс сам, или ему помогла санна Теодора. Но, пожалуй, эта тайна так и останется таковой на века.

Глава 7 Там, где хаос

Лиар Фейдерлин, судя по всему, относился к тому типу мужчин, за которыми приходится постоянно бегать. Когда-то он уже тащил меня за локоть по темным проулкам, и я беспомощно семенила следом, в ужасе от происходящего. Сейчас я больше не была проданной рабыней, но бежать все равно приходилось: этот надутый индюк, эта самодовольная скотина шагал так широко и так ловко лавировал между прохожими, что я, с дорожным мешком за спиной, запыхалась и вспотела и только о том и думала, как бы не упустить из виду широкую спину в потертом синем сюртуке. К слову, сам Фейдерлин никаких вещей не нес, милостиво доверив эту роль мне и не забыв напомнить, что с этим мешком расставаться нельзя ни в коем случае. Это наш отвлекающий маневр: если будут обыскивать, чтобы прежде всего перетрясли его.

Фейдерлин шагал в сторону порта, я бежала следом, точно домашняя собачонка. Ледяной ветер хлестал по щекам и вышибал из глаз слезы. Наверное, нужно было попросить мага идти чуть медленнее, остановиться, подождать, а то и вовсе взять тяжелый мешок, но… гордость не позволяла.

«А это значит, дорогая, что ты еще недостаточно устала», – хмыкнула я про себя, вновь ускоряя шаг.