Мой класс

Всем показалось, что Наташа сама приняла участие в споре, — и это было очень убедительное, веское слово.

И тогда все вдруг замечают, что Лёва ещё стоит на кафедре.

— Да, — говорит он, словно его ни на минуту не прерывали. — Я уверен, что всё начинается с мелочей, с повседневного, с будничного. Не нужно ждать какого-то особенного случая, — случаев, помогающих воспитывать в себе настоящего человека, у каждого из нас сколько угодно. Вас, наверно, удивит то, о чём я сейчас скажу, некоторым, может быть, покажется, что это к делу не относится. Но я всё-таки скажу. Вот на днях у нас в десятом классе произошёл такой случай. Вы помните, в школе испортилось отопление. Анатолий Дмитриевич со специальной комиссией пошёл выяснить причину. И оказалось: отопление не работает потому, что кто-то повернул кран и испортил батарею. Анатолий Дмитриевич спросил: «Кто? Это сделал один из нас. Но у него не хватило мужества сознаться, он испугался ответственности. Ну, а если жизнь поставит его перед настоящим, большим испытанием, что же, он тоже испугается?

Все очень удивлены таким оборотом диспута. Снова — в который раз! — вспыхивает спор, Людмиле Филипповне становится совсем трудно сдержать ребят. Девушка, сидящая рядом со мной, то и дело взрывается, как ракета: вскакивает, кричит, машет руками.

Я смотрю на своих мальчишек. Теперь они уже не притворяются, они действительно не замечают моего взгляда.

Они безраздельно захвачены тем, что происходит вокруг, и жадно слушают, широко раскрыв глаза, боясь пропустить хоть слово.

«Понимают ли они? — думаю я. — Несомненно, понимают». На лицах — страстный, неподдельный интерес; кажется, ещё немного — и они не выдержат и тоже вмешаются в спор.

В заключение слово взяла Любовь Александровна. Она хорошо говорила — сжато, ярко и умно, и мне очень запомнилось, как она кончила:

— Можно ли сказать, что на этом диспуте мы разрешили все вопросы, которые поставили перед собой? Конечно, нет. Но мы задумались над ними — вот что важно. И я хочу напомнить вам: юность — лучшая пора в жизни человека. Михаил Иванович Калинин не раз напоминал, что молодость — это прекрасное, неповторимое время, источник всего светлого и хорошего в будущем. Именно в юношеские годы определяется, чем будет силен человек, чем станет дорог и нужен обществу. Мне хотелось бы, чтобы после диспута каждый из вас заглянул внутрь себя и спросил: а я каков? Какие черты должен я воспитывать в себе, чтобы прожить жизнь достойно и честно, чтобы быть сильным в любом испытании, которое жизнь поставит на моём пути?

После диспута

На другой день все, кто был на диспуте, в перемену оживлённо делились своими впечатлениями. Самым неутомимым рассказчиком был Воробейко.

— А главное, кто герой? Малеев говорит: «Раз смерти не боишься — значит, герой». Тогда все как закричат! А Лёва как выступал! Лучше всех! — повествовал он.

Вскоре после диспута Александра Фёдоровна, преподавательница истории, прислала с дочерью пачку карт древней Греции — работы моих ребят.

— Мама больна, — объяснила девушка, — но она знает, что мальчики ждут отметок, поэтому она вчера проверила карты. Вот я их принесла. Мама просила передать, что она очень довольна. Она поставила десять пятёрок.

Я поблагодарила и, взяв карты, пошла на урок, а в перемену стала раздавать их ребятам.

— Держи, Толя, свою Грецию. На неё просто смотреть приятно. У тебя Пелопоннес такой жёлтый, как только что вылупившийся цыплёнок. Замечательно раскрасил! Смотри, какая отметка: пять с плюсом!

Толя до ушей залился краской — тем неудержимым румянцем смущения, придававшим ему сходство с застенчивой девочкой, за который его часто называли «Тоней».

— Выручка, Ваня, где же ты? — продолжала я. — Вот твоя карта. Как тебе удалось так хорошо раскрасить море? Я помню, у меня карандаш никогда так ровно не ложился, всё получались полосы.

— А это меня Горюнов научил, — отвечал сияющий Ваня. — Знаете, как? Надо поскоблить карандаш — получается такая синяя пыльца, а потом взять её на тряпочку и по морю растереть. Выходит ровное, голубое.

— Очень хорошо выходит. Дальше — Игорь. Где он? Тоже одна из лучших карт. Александра Фёдоровна особенно отметила. Дима, о тебе и говорить нечего: превосходная карта. Одним словом, молодцы! Александра Фёдоровна очень довольна. Я думаю, к её приходу можно устроить выставку лучших карт.

— Я свою перерисую! — со вздохом сказал Глазков, один из немногих получивший тройку.

— Толя, может быть ты отберёшь лучшие карты?

— Нет, не могу, — был неожиданный ответ.

— Почему?

Молчание. Ребята переглянулись. Я посмотрела на Толю. Вот и сейчас он покраснел чуть не до слёз, но глаза его упрямо и твёрдо выдержали мой взгляд.

— Почему? — повторила я. — Ты чем-нибудь занят?

— Нет. Один из нас получил пятёрку за карту, которую не сам рисовал, — негромко, но отчётливо произнёс Толя. — Мне придётся отобрать и эту карту, а я не хочу.

— Ты уверен, что не напрасно подозреваешь товарища?

— Уверен.

— В таком случае, — сказала я, — мы не станем устраивать выставку.