Мои королевы: Раневская, Зелёная, Пельтцер

Уже в Москве, перечитывая свои таганрогские заметки, я вспомнил о страничках, переданных мне Ф. Г. года два назад. В этих записях-воспоминаниях речь идет о Таганроге, о детских впечатлениях Ф. Г., полученных в ту пору, когда она жила в доме на Николаевской, близ собора.

«Однажды мать повела меня в оперу на «Аскольдову могилу» – это было мое первое посещение театра. Театральный зал пленил меня: он блестел и показался мне золотым, был небольшим, уютным. Какое это было, наверное, наслаждение играть в таком уютном театре, где можно говорить, не форсируя голоса! Но в «Аскольдовой могиле» очень гремел оркестр, певцы ужасно кричали. Мне было страшно, я плакала, а потом завопила диким голосом:

– Мама, пойдем в оперу, где не поют!

Таганрог. Здание городского театра

Я помню китайцев с длинными косами, которые ходили по дворам и выковыривали тоненькими палочками маленьких белых червей из зубов. Помню изумленные, выпученные глаза моих сограждан при виде червяков, якобы вылезающих из больного зуба.

Помню степенных присяжных поверенных, любителей музыки, собиравшихся поочередно друг у друга и исполнявших квартет Бородина.

Помню серебряные свадьбы, гулянья в городском саду, помню улетающий бумажный шар и мою тоску, и первое ощущение одиночества, вызванное тем, что шар унесся далеко в пространство.

Помню паноптикум, где дышала Клеопатра со змеей на груди, помню и бродячие зверинцы, в которых худые облысевшие лисицы смотрели человечьими глазами. Помню коммерческий сад, где дирижер-итальянец неистово махал белой палочкой, и оркестр, вызывавший чувство счастья…»

Подарки от Раневской

Она любит делать подарки и сама часто говорит:

– Я безумно люблю делать подарки. Безумно!

Насчет безумия не знаю. Но Нина Станиславовна рассказывала, как Ф. Г. подарила кому-то новую люстру. Роскошную. Или не подарила, а забыла ее в троллейбусе.

– Умоляю, про эту люстру – ни слова! – просила меня Ф. Г. —Делают из меня растеряху. То Танька Тэсс написала в «Известиях», что я теряю по двенадцать зонтов в году, по зонтику в месяц – на одних зонтах разоришься! То Нина вдруг начинает утверждать, что я кому-то подарила ее пылесос, когда по нему давно тосковала помойка! Я, может быть, действительно странная, но не настолько же!

Сняться в плохом фильма – все равно что плюнуть в вечность

Мне Ф. Г. дарит книги. Иногда я собираюсь уходить, а она:

– Постойте, прошу вас, так просто не отпущу! – и водит глазами по полкам. – Мне просто необходимо вам что-то подарить: без этого не смогу уснуть!

Однажды Ф. Г. мне пыталась всучить свою кофту:

– Нет, вы посмотрите, какая она! Чистая шерсть, пушинка к пушинке. И на пуговицах. Причем на мужскую сторону, обратите внимание – свидетельство моей тяги к мужескому полу! Не хотите? Ни разу не надеванную! Ну, примерьте хотя бы. Из приличия.

И сразу без перехода:

– Я вам не показывала, как портной – сексуальный маньяк проводит примерку? Нет? Ниночка, иди сюда! – Нина Станиславовна была на кухне. – А то на Глебе я не могу это показать – стесняюсь. – И мне: – Я скромная блядища.

То, что тут же разыграла Ф. Г., не передается словами. Портной внимательным взглядом осматривал заказчицу, оценивая ее прелести, просил повернуться к нему спиной, издавал восхищенное «О-о!» при виде задней части и спрашивал:

– Значит, вы хотите костюм? Строгого покроя, английский костюм – пиджак и юбка? – Он брал сантиметр. – Объем груди, значит… – При этом он не столько измерял ее, сколько обнимал заказчицу. – А длина пиджака… – Его рука скользила вниз. – На груди сделаем бантики? – Мелом он намечал крестики. – Бантиков не надо? – И тут же двумя руками начинал энергично стирать их…

– Смеетесь? – удивлялась Ф. Г. – Если бы вы видели, как это показывает Утесов, стали бы от смеха заикой!

Вернусь к подаркам. Полгода назад Ф. Г. объявила:

– Дарю Вам Полное собрание сочинений великого пролетарского писателя Максима Горького. Все сорок томов.

Или пятьдесят? Все, кроме одного – томика с пьесами, который зажулила Ирина, быстро привыкающая к чужим книгам, как к своим.

Одна из последних фотографий Фаины Георгиевны. 1980 г.

В следующий раз Горький аккуратными стопками покоился у канапе в коридоре.

– Вас ждет! – напомнила Ф. Г.

Но поскольку я не проявлял никаких восторгов и никакой активности, месяца через три тома исчезли.

– Я нашла-таки человека, чего мне это стоило! – который ценит основоположника социалистического реализма! В домкоме! Если бы вы видели, как, обезумев от счастья, он целовал мне руки! Я полчаса потом мыла их горячей водой…

А вчера я получил в подарок двухтомник Алпатова «Этюды по истории искусства». Прекрасное издание, с иллюстрациями на мелованной бумаге и цветными картинками на вклейках. И оба тома в картонной коробочке с ангелом в «окне» – не знаю, как эта коробочка называется.

– Берите, берите! Я там все написала, чтобы вас не обвинили в воровстве!

Памятник Фаине Раневской в Таганроге