Мой кот - посланник небес (СИ)

   Боль была адской. Наверное, так ноют раны поражённые ядом, нашпиговавшим тело от увядших инфернальных лоз. Старик полз, но ноги, да что говорить, все конечности еле сгибались - и всё равно полз. "Ты должен. Должен идти, должен, должен",- велел инстинкт, велела сила, та, что была дарована, так что не хотела умирать и быть развеянной. Не переданной, сила не могла рассеяться без последствий для мира, она не могла так просто покинуть стариковское тело, такова природа вещей. Равновесие нельзя сместить без влияния на вселенную, так и смерть не в силах забрать душу из покалеченного тела, так и смерть не может его убить, пока он не передаст силу достойному принять её.

   Старик полз, карабкался, воспоминания душили его, он не видел, он не ощущал себя живым. Пара обрывочных мыслей, адская боль, кошмарный сон, затянувшийся кошмар. Выход был рядом. Близко. Чье-то биение сердца.

   Свет дневных ламп, резал глаза, он подтянулся на руках, едва сгибая окоченевшие синие ставшие ватными распухшие пальцы. Слёз не было, ничего не было. Тоска сжимала сердце. Он так хотел покоя. "Иди", голос в голове, "ползи", вновь голос в голове, "ищи" приказывал голос в голове.

   Михаил не знал, как сумел скривить губы в ухмылке, не знал ничего, только то, что чьё-то сердце в этом вагоне забитом многочисленными живыми и едва живыми пленниками зовёт его. Неудержимо зовёт, требует его.

   Один шаг, затем второй, третий был чуток легче. Похоже, боль, когда двигаешься, становилась почти привычной.

   Ника отшвырнуло к стене от соприкосновения с силовой защитой Алхимика. Он болезненно ударился плечом о стену, вновь бросился вперёд, крепко сжимая меч. Казалось, Лиссандро торжествовал. Но всё о чём мог думать Никита - было, то, что его сестра лежит обнажённая на полу. Тогда, минуту назад, в её глазах родилась, и тот час же угасла вспышка узнавания, затем осталась пустота.

   Защита держалось, пока ещё держалась, и только острие меча могло слега проходить сквозь возникший барьер. Тело Лиссандро деформировалось в огромное существо, созданное из огня.

   Даже в паре метров от жара у Ника слезились глаза, пот стекал по лицу - и больно было смотреть на краски пульсирующего огня. "Беги, скорее", раздался голос в его голове. Голос кота, затем голос отца.

   На мгновение, перед Ником мелькнуло видение комнаты и клеток разбросанных нагромождённых одна на одну. Среди них, в одной клетки находились остатки его отца. Пара косточек, точно замысловатый сувенир в лавке чёрного колдуна.

   Он взмахнул мечом, нужно было действовать. Барьер пал. Огненный воздух коснулся лица. Вспыхнули, брови, исчезли ресницы, обожглась слизистая носа, кожа налилась жаром, точно приложили по лицу горячим утюгом.

   Мгновение Ник пялился в глаза алхимика, не зная, что делать, а потом что-то щёлкнуло. "И знал же, что не будет другого выхода и никогда, похоже, чёрт возьми, его никогда и не было".

   Лиссандро в дьявольском обличье ифрита захохотал. Так злобно, торжествующе лает шакал на предстоящем пиру.

   Ник взмахнул мечом, лезвие со звоном отскочило от каменистых бугров, бывших раскалёнными и в то же время удивительно прочными. Запястья свело от боли. Он опустил меч на пол, бросил взгляд на сестру, сжавшуюся точно мышь в уголке, волосы закрывали лицо. "Мефодий" сказал Ник, мысленно обращаясь к коту, "пожалуйста, помоги ей". Затем снял с пальца кольцо, положил на пол рядом с мечом. "Отдай ей его и спаси, прошу".

   Никита бросился на ифрита, бормоча ещё одно заклинание запомненное из отцовской книги. Заклинание против боли, каменное заклинание, временно обращающее плоть в твердыню.

   -Щенок, ты вознамерился бросить мне вызов. Жалкий человечишка, ха - пролаял Лиссандро и его руки сомкнулись на плечах Ника, стискивая, стискивая кости, сдирая кожу.

   Ослепительная боль, длилась секунду. Чётко, удивительно чётко работал мозг. Ник знал что делать. Ведь превращение ещё не до конца свершилось. Ещё не всю плоть Лиссандро покрыла демоническая кожа. Его сердце ещё билось, а сердце нечисти можно было раздавить, это в человеческих силах.

   Мужчина висел на цепях сковывающих лодыжки и запястья, точно туша, подготовленная на убой. Он не чувствовал холода, не чувствовал боли в руках, которые давно затекли. Лишь иногда, в его сознании проплывали смутные лица, имя Сергей, похожее на своё собственное, то вновь всё забывалось -и нитка слюны стекала по подбородку. Порой он плакал, то глупо лыбился с закрытыми глазами в погоне за населяющими сознание снами. -"Проснись, проснись", настойчивый голос прорвался сквозь сон, где он плыл в океане, сроднившись со стаей дельфинов. "Проснись", мужчина замотал головой, открыл глаза и прищурился, не понимая, что видит и видит ли что-то вообще.