Мой красный дневник

Вскочив, я схватила айфон и посмотрела на часы: было уже около десяти утра. Странно, что ни Сережка, ни мама еще не звонили… Хотя, если он до полуночи просидел у соседей, не удивлюсь, если они еще спят. И я вспомнила про Бориса. В квартире висела оглушающая тишина, а дверь в комнату сына была открыта. Встав с кровати, я заглянула внутрь. Сережкина постель аккуратно заправлена, а на кресле нет брошенной вчера одежды… Отдернув штору, я выглянула в окно. Мерседеса не было. Нет, это не честно! Втихушку, даже не попрощавшись, вот так взять и просто уйти… Неожиданно для меня самой, на глазах навернулись слезы. А ведь я даже номера его телефона не знаю! День внезапно померк, а по щекам побежали соленые дорожки. В носу захлюпало. Да что же это такое? Ну-ка, быстро взяла себя в руки! Но уговоры почему-то не помогли. Как я вчера хотела, чтобы этот наглый солдафон исчез из моей жизни! И как мне сейчас хотелось, чтобы он был рядом… «Да, в конце концов, не распускай сопли!» – ругала саму себя. – «Кто он, а кто ты – женщина без образования и с ребенком… Он сделал свое дело и уехал, как планировал. А ты осталась, поскольку твое место – здесь».

Я села на краешек ванной и, включив холодную воду, начала промывать снова покрасневшие глаза. А потом разделась и полезла под душ. Сначала горячий, а потом – ледяной. И мое настроение постепенно выровнялось. Когда оно стало выше нуля и ближе к оптимистичному, я выключила воду и растерлась полотенцем докрасна. Когда приткнула его на сушилку, мой взгляд упал на полотенце, которым пользовался Борис. Каюсь, не удержалась. Словно вор, протянув дрожащую руку, я сняла его и поднесла к лицу. Оно еле слышно пахло теми самыми духами… Блин, дура! Повесив полотенце обратно, я вышла из ванной и поплелась на кухню. Насыпав зерна в кофемолку, я зевнула и машинально посмотрела сквозь занавески во двор. А там, сдавая задом, парковался московский мерседес… Борис вернулся!!! И когда он позвонил в дверь, сваренный кофе уже ждал его на столе.

Распахнув дверь с дурацкой улыбкой на лице, я обомлела: в обеих его руках были пакеты с продуктами. Он тоже улыбался.

– Может, уже пустишь в квартиру?

Я рассмеялась и распахнула двери. Он, сняв на ходу ботинки, сразу прошел на кухню. Я радостно полетела за ним.

– О, кофеек! – Серые глаза в ярком солнечном свете переливались искорками, на лице играл морозный румянец.

На моем беззастенчиво цвела довольная улыбка. Знаешь, дневничок, я первый раз за всю жизнь чувствовала себя рядом с мужчиной свободно. Мне было все равно, что на щеке еще виднелся след от подушки, глаза не накрашены, а сама я в тонкой пижаме, состоящей из шортиков и маечки. Возможно, это из-за того, что он вел себя, как друг детства, а не как совершенно посторонний мужчина, отгораживающийся стенами светской морали.

– Так, вот это мяско оставь, – он сам разгружал сумки в холодильник, – я сейчас его приготовлю. И вот эту травку… – Борис сунул мне под нос пучок травы. – Чувствуешь, как пахнет? И еще я купил салатиков… Знаешь, а они у вас свежеприготовленные! Твои приедут, и будет чем их покормить… Картошечки пожаришь?

Он достал из сумки небольшой целлофановый пакет с картошкой и вручил мне.

– Понимаешь, мне ее давно никто не готовил!

Я не стала говорить, что в холодной кладовке у меня этой картошки целый мешок, а просто высыпала в мойку и начала чистить. Борис вытащил мясо, затем, потеснив меня у мойки, тщательно промыл, снял со стены разделочную доску и положил на нее кусок.

– У тебя есть острый нож?

Глядя на него, как ребенок на новогодний подарок, я отрицательно покачала головой. Он вздохнул, поковырялся в подставке и вытянул подходящий, по его мнению, ножик.

– А оселок у тебя есть? Точильный камень?

Я открыла дверцу шкафчика под мойкой и, нашарив рукой нужное, отдала ему в руки.

– Кофе остынет! – Кивнула головой.

– Ничего, погреем. – Он ловко поточил нож и, ополоснув его, начал резать мясо.

Рукава свитера были подтянуты вверх, и я с удовольствием любовалась его сильными руками. Прости, дневничок, за такие подробности, но знаешь, я почему-то в тот миг была счастлива, словно в детстве, когда молодые мама с папой смеялись и готовили ужин, а я мешалась им, обнимая то одного, то другого.

Но вот мясо было порезано, заправлено специями и поставлено в духовку в специальном пакетике, картошка на сливочном масле жарилась на сковороде, а мы вдвоем сидели за столом и пили кофе. За окном улыбалось солнышко, на занавеске тихо колыхались развешанные Сережкой снежинки. В воздухе запахло печеной мясной корочкой. Борис откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.

Я держала в руках чашку и смотрела на его профиль. Они с братом были очень похожи. Только Александр был как-то мягче, сглаженней, что ли… А лицо Бориса выглядело худым и острым. И даже светлый ежик на голове топорщился волосами-иголками. А глаза… какими же они могут быть разными! Неожиданно он повернулся и приподнял светлые брови:

– Лена! Вылези из грез и помешай картошку!

Рассмеявшись, я вскочила и перевернула жаренки вверх.