Мой криминальный босс

– Уезжай, – поясняет он жестким тоном. – Из этого района, а лучше из города. Или вообще из страны. Не возвращайся как можно дольше и никому обо мне не рассказывай.

– Почему?  – тревога сжимает горло.

– Сделай, как я сказал – и с тобой ничего не случится.

От его слов становится только страшнее.

– Паша… это… это шутка? – мой голос дрожит.

Островский качает головой:

– Мне пора. Приятно было повидаться.

– Что? Повидаться?

Внутри вспыхивает внезапная злость. Я вскакиваю. Бегу за ним в коридор.

– Островский! Объяснись! Что ты наделал? Куда ты меня втянул?

Но он уходит, оставляя меня одну.

Я бью кулаком в закрытую дверь. Затем несусь к окну, откуда слышен шум отъезжающей машины.

Черный автомобиль выруливает со двора. Жаль, я не разбираюсь в марках машин. А с другой стороны…

Перевожу взгляд на стол. На деньги.

Напряжение медленно отпускает. Я бессильно опускаюсь на стул и начинаю смеяться.

Сначала тихо, затем все громче и громче.

Это пройдет. Это нервное.

Какие бы тайны не скрывал Павел Островский, им не сравниться с моей.

Я никогда не признаюсь, что у меня есть дочь… от него.

***

Встреча с Островским не выходит у меня из головы. Да еще по дому ходит полиция, опрашивает жильцов. Под окном на лавочке шушукаются бабульки. Я невольно замираю под приоткрытой фрамугой, навострив уши.

– Слышала, Никитична, у нас в сквере бандита нашли. Ну того, Ставра, который в розыске.

– Да ты что? И что он там делал?

– Говорят, раненый лежал. Его “скорая” увезла.

Тарелка выскальзывает из трясущихся пальцев.

Звук битой посуды заставляет подпрыгнуть и в панике замереть.

Островский! Вот сволочь!

Вот ни разу не сомневаюсь, что это его рук дело!

Какого черта устроил разборки в моем дворе? Да еще этот, как его… Ставр. Я видела новости по телевизору. Это местный авторитет. Уж не знаю какого уровня, но его разыскивали по подозрению в вымогательствах и убийствах.

Каким образом он оказался у нас в сквере? И каким образом там оказался Павел?

Не хочу думать об этом.

До вечера пытаюсь забыть о случившемся. Но ночью просыпаюсь от шума машин, мужских голосов в подъезде и всепоглощающей паники. С замиранием сердце смотрю в потолок и жду.

Чего жду – не знаю. То ли звонка, то ли скрежета отмычки в замке.

Но шум постепенно стихает. Голоса замолкают, хлопает дверь парадной. Уезжают машины.

С громко колотящимся сердцем, мокрая от холодного пота, я вскакиваю с постели. Достаю чемодан, швыряю туда вещи с полок.

Островский пугал не зря. Нужно срочно убираться отсюда! И желательно не в Степновку к родителям. Там у меня ребенок, не хочу, чтобы он пострадал.

На кухне, в ящике стола, лежат оставленные Павлом деньги. Хватаю пачку и запихиваю в чемодан между бельем. Подумав, достаю пару сотенных купюр и кладу в сумочку. Затем сама одеваюсь. Беру телефон.

– Лиз, – набираю подругу, – привет, разбудила?

У той сонный голос:

– Мать, ты хоть видела, сколько времени?

– Прости, – виновато кошусь на часы, показывающие четыре утра. – Можно я к тебе приеду? Перееду?

– Что-то случилось?

– Потом расскажу…

– Это срочно?

– Да, очень.

Ежусь, вспоминая шаги за дверью.

– Лан, приезжай. Я кофе поставлю, все равно уже не засну.

Пока жду такси, сижу как на иголках. Лизка хорошая, но стоит ли ей рассказывать правду? В конце концов решаю молчать. Пусть думает, что я съехала, потому что меня уволили.

Лизка встречает с вейпом в руках. Ее окутывает облако фруктового дыма, а я начинаю кашлять. Ненавижу эту дрянь.

– Извини, – она убирает вейп, – никак не могу бросить, уже чего только ни делала.

– Так не надо было начинать, – хриплю, нащупывая ингалятор.

– Тебя не спросила, мамочка, – кривится она. – Пошли кофе пить, расскажешь, что с тобою случилось.

Следующие полчаса я сижу за столом с чашкой горячего кофе и дозированно выдаю информацию. Никакого Островского или бандитов в моем рассказе и близко нет.

Лизкины глаза сверкают праведным гневом:

– Офигеть! Этот твой Саныч настоящий козел! Как он смел уволить тебя?

– Ну, – философски пожимаю плечами, – контракт закончился. Имел право. Он просто не стал его продлевать.

– Все равно сволочь! – Лизка бьет кулаком по столу. – И что теперь думаешь делать?

– Искать работу. Потом жилье. Ты не против, если я у тебя пока поживу?

Мне не по себе от мысли, что придется остаться одной.

– Да не вопрос. Располагайся. К тому же я тут почти не бываю: днем на работе, а ночую у Даньки, – она называет имя своего парня. – Ты сегодня чудом застала меня. Данилу на ночное поставили.

Я вспоминаю, что парень у нее врач “скорой помощи”. Надеюсь, это не он забирал Ставра из нашего сквера?

– Когда меня нет, можешь спать на кровати, – продолжает Лизка, бросая голодные взгляды на вейп. – А так я тебе на диване постелю, ты не против?

Конечно же я не против. Да хоть на полу, лишь бы уже почувствовать себя в безопасности.

Следующие дни пролетают в попытках найти работу. Лизка дома почти не живет, пропадает у своего парня. Я тихо радуюсь, потому что квартира у нее однокомнатная. Хорошо, что кухня большая и там стоит удобный диван.