Мой крылатый кошмар

Бросив копаться в кармане, я подозрительно на него уставилась. Особенно настораживала его улыбка. Такая лениво-расслабленная.

- Кхм… кажется, зелье наконец подействовало, - отозвалась я.

- Дождалась?

- Не знаю. Ты пока анекдоты травить не начал.

- Для этого одного зелья мало.

Я все-таки улыбнулась в ответ.

- Ты почему не пьёшь? И не ешь? Сам же сказал – у нас всего десять минут.

- Угу.

Иргар не сделал ни единой попытки дернуться.

И, кажется, до меня начало доходить почему.

- Ты ненормальный! – прорычала я, подползая к нему на коленях и присаживаясь так близко, насколько это было возможно. – Высокомерный, невыносимый и жутко упрямый!

- Осторожнее, Иви, еще немного и я решу, что нравлюсь тебе, - произнес Айран и зашипел от боли, стоило потянуть его в сторону.

- Дурак! – беззлобно добавила я, пытаясь стащить с напарника рюкзак. – Так довести себя до истощения! Ты о чем думал?

- Ждал подходящее безопасное место для привала, - устало прикрыл глазами летун.

- Дождался! – рыкнула я, доставая бутылку из кармана рюкзака.

Откупорив крышку, осторожно поднесла горлышко к его обескровленным губам и слегка наклонила. Он приоткрыл рот, судорожно глотая, почти захлебываясь.

Три глотка.

- Как так можно? Ты даже двинуться не можешь. Какие десять минут? – продолжала ворчать я, доставая пакет с печеньем.

Отломив кусочек, вновь поднесла к его рту.

Хоть силы жевать у него были.

Наверное, со стороны это смотрелось странно. Чумазые, усталые, сидим в Черном лесу, едва живые. А я еще кормлю его как маленького.

- Ты понимаешь, что доводя себя до истощения, делаешь только хуже? – продолжала отчитывать я напарника, скармливая ему все печенье до самой крошки.

Судя по тому, как кожа приобретала нормальный цвет, ему становилось лучше.

- Я рад, что именно ты оказалась здесь со мной, - неожиданно произнес Айран, смотря воспаленными красными глазами.

Странное ощущение, словно он смотрит на меня и в то же время будто сквозь.

- Ну у тебя опыт побольше моего. Сколько напарниц сменил за все время?

Я уселась рядом, опираясь о ствол и откусывая кусочек своего печенья.

М-м-м-м.

Вкусно и питательно. Не зря нам дают его на время практики.

Жалко, что мало. Надолго не хватит.

- Пять или шесть. Не помню.

- Совсем не помнишь?

- Я их не запоминал. Ни одну целительницу, с которой работал. Для меня они все одинаковые.

- Звучит обидно…

- Зато честно. Я действительно никого не запомнил… Кроме тебя.

- Ну-у-у-у, - протянула я, совершенно не смущаясь. Как-то сложно смущаться, сидя на влажной земле в самом сердце проклятого леса, едва держась от усталости и не зная, выживешь ты или нет, - меня сложно забыть. Почти невозможно. И чем я лучше других целительниц?

- Я тебе не нравлюсь, - вдруг отозвался он, пытаясь приподняться.

Со второй попытки ему это удалось.

Иргар повел плечами, потер шею и начал медленно массировать ноги.

- И что? Что в этом особенного? Или хочешь сказать, что я единственная, кому ты не нравишься? Очень сомневаюсь.

- Ты единственная, кто смело об этом заявляет. Я наследник древнего рода. Лучший студент. Внешне тоже довольно симпатичный…

- Про скромность не забудь, - ехидно вставила я, пытаясь устроиться поудобнее.

- Они все – целительницы – испытывали ко мне… симпатию. Кто-то боготворил, кто-то был влюблен или думал, что влюблен. Одна даже однажды залезла ко мне в постель. Пришлось выгонять и докладывать ректору.

- Разве это плохо? Испытывать симпатию или любить? Чувства же не запретны.

- Они мешают, - неожиданно резко ответил напарник. – Сводят с ума, выбивают из колеи, лишают равновесия и стабильности. Ты уже не принадлежишь себе, твой разум отказывает рационально думать и работать. Все мысли о той… кто никогда… неважно!

- Зря ты так, - тихо отозвалась я, с тихим стоном вытягивая ноги вперед и рассматривая грязь и пожухлые листочки, прилипшие на ботинки. – Да, любовь лишает рассудка, но она дает смысл жить.

- А ты? Ты любила когда-нибудь? – вдруг спросил он, поворачивая ко мне голову.

Вопрос был личным. Настолько личным, что я не обязана была отвечать. И вообще это не его дело!

Но я ответила, подняв голову и рассматривая темное небо над головой, которое хорошо виднелось сквозь изогнутые уродливые ветки дерева, под которым мы сидели:

- Нет, не любила.

- Кхм…

- Но это не значит, что я не верю в любовь. Верю. Я вижу, как любят друг друга мои родители. Каждый день и час. Да, они ругаются. И довольно часто. Моя мама – саламандра, огненная, темпераментная, взрывная. А папа камнеград. Спокойный, обстоятельный, крепкий, как скала и такой же надежный. Они разные. Настолько разные, что мало кто верил в этот союз. Но они есть, и мы есть. Их дети, такие же непонятные, странные и немного сумасшедшие.

- Сумасшедшие? – переспросил Иргар, криво усмехнувшись. – Разве сумасшествие – это хорошо? А как же стабильность, уверенность в завтрашнем дне?

- Это скучно. Что может быть интересного в равнодушии и холоде отношений. Когда даже поговорить не о чем. Ну представь!

Я повернулась к нему и с жаром начала объяснять, даже пару раз руками взмахнула.