Мой ласковый и нежный мент

– Скажи спасибо, начальник, что мы эту Людмилу еще тогда, в тайге не урыли! Но допрыгается стерва, ох допрыгается! – процедил сквозь зубы Цымбарь, и глаза его полыхнули вдруг такой откровенной ненавистью, что Барсуков даже хмыкнул озадаченно: надо же так обмишулиться – сравнить этого отъявленного подонка с тупой деревенской бабой…

* * *

Стас похлопал себя по карманам и с досадой произнес:

– Надо же! Сигареты где-то выронил!

– Возьми мои! – Барсуков достал из кармана кителя начатую пачку и перебросил ее в руки Дроботу, сидевшему на заднем сиденье.

Тот вытащил две сигаретки: одну – сейчас, другую про запас – до ближайшего киоска езды по таежным, утонувшим в сугробах дорогам никак не менее часа… И присвистнул то ли от восторга, то ли от удивления:

– Ну ты даешь, начальник!

– Что случилось? – поинтересовался Барсуков, не сводя глаз с дороги. Их «Нива» форсировала глубокий сугроб в ложбине между двумя увалами.

– Потом! – коротко ответил Дробот. И со стоном зевнул. – Ох, жизнь наша каторжная, ментовская! Уже и не помню, когда высыпался как следует!.. – Но не прошло и минуты, как на заднем сиденье послышалось тихое посапывание, перемежаемое неясным бормотанием и даже всхрапыванием.

Некоторое время они ехали под сопровождение этих звуков, издаваемых горлом и носом бравого начальника криминальной милиции. Наконец в ответ на наиболее мощный выброс храпа Сергей не выдержал и весело посмотрел на подполковника.

– Ну и здоров же спать Станислав Васильевич! Помню, как-то всем отделом на природу ездили отдыхать. Так он с удочкой в руках умудрился задремать и свалился прямо в озеро. А один раз возвращались мы из Базынгета, есть такая деревушка в десяток домов в такой глухомани, что добраться туда можно летом только на моторке, а зимой – по льду реки. Живут там одни староверы, преступлений у них отродясь не бывало. А тут приехали несколько художников, говорят, на этюды, а по мне так водку жрать на свободе, подальше от городских проблем да баб своих…

– А ты поменьше трепись начальству, – раздалось у них за спиной. – В Базынгете именно ты, голубь, сел задницей в костер, и, если бы не я, иметь бы тебе бытовую травму в виде огромного волдыря на том месте, что неприлично дамам показывать.

– Так я ж про другой раз рассказываю, – смутился водитель.

– А про другой раз про других и рассказывай, – посоветовал Стас, потом с нарочито громким кряхтением потянулся и предложил: – Заночуем сегодня у меня, Денис Максимович? Думаю, нам есть о чем поговорить без подобных наглых свидетелей, – кивнул он в сторону Сергея, – да и выпить кое-что найдется по этому поводу. А в принципе, можно и без повода, просто за то, что день хороший и Цымбаря, ловчилу проклятого, в кутузку спровадили.

Они опять замолчали. Стас что-то тихо мурлыкал себе под нос, но время от времени весьма эмоционально выкрикивал в спину водителю набор из несколько фраз, суть которых сводилась к одному: «Куда прешь, Серый, не видишь, какую дуру там намело!»

Но пришлось миновать еще не один десяток подобных «дур», прежде чем показались огни Вознесенского…

Освободились они только к десяти вечера: за два дня отсутствия накопилось столько неотложных дел, что Денис с трудом выкроил пять минут, чтобы позвонить и справиться, как обстоят дела дома. Отец отвечал бодро и весело. Сообщил сыну, что потихоньку передвигается по квартире и даже выходил на улицу, но печь пока топит Слава. А сейчас он у него в гостях, консультируется по истории, которую ему сдавать на вступительных экзаменах в институт. Костя сегодня в садик не ходил. Людмила взяла его с собой в соседнее село на слет юных экологов, привезла домой сонным, и он опять остался у нее ночевать.

Денис рассердился:

– Зачем ты ей разрешаешь? Получается, что мы все заботы о Косте переложили на плечи чужой женщины! Сегодня я уже не успею, поэтому прошу тебя, поговори завтра с ней, извинись за все, и давай прекратим эту практику доверять Костю чужим людям.

– Вот ты и поговори, если такой умный, – сказал недовольно отец. – Тебе, вероятно, не привыкать обижать людей, но я к этому не приучен и ссориться с этой женщиной не желаю. Она искренне заботится о Косте, и я очень ей благодарен. И учти: именно при ней он произнес первое слово…

– Я понял тебя, – сказал сухо Денис, – но я и без твоих упреков догадываюсь, что плохой отец и не занимаюсь сыном в достаточной степени. Но ты должен понимать, что я не балду пинаю и не в бирюльки играю…

– Вот поэтому не мешай Людмиле и будь благодарен, что есть женщина, которая совершенно бескорыстно заботится о твоем сыне! – Старик бросил трубку, а Денис тяжело вздохнул и посмотрел на сидевшего напротив Стаса:

– У тебя действительно выпить найдется?

– В чем вопрос? – Стас хлопнул ладонью по столу. – Так ночуешь у меня или нет?

– Давай! – Денис посмотрел на часы. – Котелок совсем отказывается варить, и с чего бы это?

– Верно, вся вода выкипела? – поинтересовался Стас и успокоил начальника: – Щас мы по стопочке хлопнем, и все будет вери гуд!