Мой ласковый и нежный мент

– …Не меньше восьми маралов завалили, – пробился в ее сознание голос Барсукова. Она подняла глаза. Подполковник сидел вполоборота и смотрел на нее, хотя до этого весьма оживленно переговаривался с Антониной. – Так, по крайней мере, выяснилось на первых допросах.

– Их выпустили? – Людмила поморщилась. – И зачем я спрашиваю, и так понятно: не выпустили сегодня, выпустят завтра.

– На всех браконьеров заведено уголовное дело по факту незаконной охоты в заповеднике, – сухо ответил Барсуков. – Помимо этого много отягчающих обстоятельств: сопротивление при задержании, уничтожение улик, нападение на сотрудника милиции и причинение ему тяжких телесных повреждений… Некоторые из них отпущены под подписку о невыезде, но кое-кто и на нарах остался…

– А что с этим… – Людмила помедлила секунду. – Которого вы вытащили из воды? Его, надеюсь, не отпустили?

– Нет, этого как раз в первую очередь задержали, только он сейчас, как и Стас, в больнице, но уголовное дело, как я сказал, уже заведено, следствие ведется… А что касается его папаши, моего коллеги, так сказать, то ему тоже долго не захочется охотой забавляться. Из органов его, судя по всему, выгонят или, скорее всего, отправят на пенсию, а 258-я статья, по которой он обвиняется, предусматривает очень крупный штраф, или исправительные работы, или арест от четырех до шести месяцев.

– Честно сказать, ваш проказливый коллега меня интересует постольку-поскольку, – призналась Людмила, – гораздо больше меня волнует, чтобы Надымов не ушел от наказания. Сколько раз его уже задерживали за незаконную охоту, ну и что? Заплатит штраф и в ус себе не дует… Вспомните, как получилось с кормушками? Ведь вы так и не смогли доказать факт безлицензионной охоты. А та тысяча, что он заплатил за причиненный ущерб, это ведь курам на смех… Встретились мы после на крыльце «Кактуса», так он же надо мной и посмеялся: опять ты, дескать, Людочка, осталась на бобах, а я как ходил здесь гоголем, так и буду ходить, а тебе, мол, настоятельно советую остерегаться темных закоулков и проезжей части дороги.

– Пока Надымов тоже выпущен под подписку о невыезде, – вздохнул Барсуков, – но он – явный организатор всего этого мероприятия, поэтому не думаю, что он сумеет отвертеться на этот раз, но и здесь я вам ничего не гарантирую. Меру наказания ему определит суд.

– Плевать он, по-моему, хотел и на вашу подписку, и на ваш суд, – махнула рукой Антонина. – Сегодня мы попытались навестить подружку, бывшую подружку, – поправилась она поспешно, – брата Людмилы Алексеевны, которая сейчас дружит с Игорем Ярославичем и потому проживает в его доме. Сразу же после обеда, когда вернулись из больницы, поехали за город, где надымовская вилла находится. Но куда там! Нас только к воротам и подпустили. Охранник еще тот мордоворот, но вежливо так разъяснил, что Света на занятиях – по хореографии, поэтому суетиться не стоит, где проходят эти занятия он все равно не скажет. Но вскоре должен появиться сам Игорь Ярославович, – Антонина усмехнулась, – который, по вашим словам, Денис Максимович, должен сейчас на луну выть от невозможности выехать из Вознесенского. Вот он-то если посчитает нужным, то, возможно, и позволит нам поговорить с ней или с ее мамашей.

– Я так понимаю, что Игоря Ярославича вы не дождались, – констатировал Барсуков, – и основываетесь лишь на высказывании охранника о его предположительном приезде в город?

– Естественно, не дождались! – вздохнула Тонька и с горечью в голосе спросила: – Или вы думаете, что он позволил бы нам встретиться со Светланой? Ну почему вы не найдете на него управу? Он в открытую живет с семнадцатилетней девочкой, правда, с позволения мамаши, у которой крыша давно уже поехала, и никого это совершенно не волнует!

– В том-то и дело, что открыто, и вы верно заметили: с доброго согласия самой Светланы и ее мамаши, невменяемость которой еще доказать надо.

– Он же их обеих купил, неужели не понятно? – удивилась Людмила. – Наобещал три короба, накормил, одел, обул, а что еще девчонке надо, которая ничего в своей жизни слаще репы не ела? На красивую жизнь засмотрелась, а не видит, к какой пропасти он ее толкает. А у мамаши ее один свет в окне: бутылка. Ей даже закуски уже не требуется, высохла вся, почернела. Какая она защита Светке? Никакая. Пропила дочь, продала ее за бутылку и дорогие тряпки этому толстому мерзавцу – и горя ей мало!

– Надымова можно привлечь к ответственности только в том случае, если от Светланы или ее матери поступят заявления о каких-то насильственных или противоправных действиях, совершенных против них этим гражданином. Но на сегодня таковых заявлений, насколько мне известно, не поступало, поэтому мы не вправе затевать какое-либо расследование по данному вопросу.

– Выходит, пусть девчонка погибает? – всплеснула руками Антонина.