Мой ласковый и нежный мент

– Ну на медведя Вадим вряд ли смахивает, – улыбнулась Людмила, не чувствуя, что слезы бегут по щекам.

– И что ты, дура такая, по нему убиваешься? – Тонька притянула подругу к себе и вытерла ей щеки носовым платком. – Если он и похож на медведя, то лишь на того, который недавно из берлоги вылез. Худой, плешивый, голодный…

– Зря ты так, Тоня! Какой он плешивый и голодный? Вид у него сытый и ухоженный, только что худой… Себя он любит, лелеет, и если, как ты предполагаешь, Лайза вздумает пригласить его в Америку поработать, это будет для него величайшей удачей. Ты бы отказалась?

– Обо мне и речи не идет, но разве справедливо почти десять лет морочить девке голову, а потом слинять за бугор в одиночку? Он ведь даже и словом не обмолвился, что вы поедете туда вместе.

– Честно сказать, о своей поездке в Америку он даже не намекал, это все твои домыслы.

– Да какие к черту домыслы? – всплеснула руками Тонька. – Конечно, будь она простой русской бабой, эта Лайза, твой Вадик за версту бы ее обходил. Но она, к сожалению, очень богатая американская дама и имеет на него виды, это и козе понятно. И непременно его к рукам приберет, тут уж не сомневайся. И он на это пойдет добровольно и с большой охотой. – Она заглянула в глаза Людмиле. – Я тебе точно говорю, он за границу собрался. И Лайза тот самый парашют, с помощью которого он приземлится, и в самом скором времени, попомни мое слово, в каком-нибудь теплом и уютном штате.

– Тоня, милая, но что же мне делать? – взмолилась Людмила и вновь заплакала. – Я же действительно почти десять лет на него убила… И вот результат, он променял меня на эту толстую и лохматую бабу. Неужели…

– Людка, сдурела, нашла о ком реветь! – перебила ее Антонина. – Да твой Вадик из породы еще тех вампиров. Присосется и живет за чужой счет припеваючи. Посчитай, сколько денег он из тебя вытянул за это время? Ты же ни разу в отпуске как следует не отдохнула, все на подработках каких-то. Тянешь изо всех сил, жилы рвешь, а из-за кого, спрашивается? Ты его чуть ли не грудью вскормила, взлелеяла, выучила, наконец, а он тебе вот-вот ручкой помашет… Сколько раз я тебе говорила: бросай его, пока не поздно, ничего хорошего из этого не получится!

– Подожди, но он ведь и слова еще не сказал, что мы должны расстаться! – спохватилась Людмила.

– Не сказал, потому что до конца еще в Лайзе не уверен. Думаешь, она не знает о ваших отношениях? Как же! У тебя же все на морде написано. Они в Туве долго пробудут?

– С неделю…

– Ну вот, через неделю он тебе как пить дать все по телефону доложит. Хочешь, я тебе заранее скажу, что он в свое оправдание блеять будет?

Людмила молча кивнула головой.

– Людочка, дорогая, – Антонина сложила руки на груди и слащаво улыбнулась, – ты должна меня понять и простить. Внезапно я встретил женщину, которая стала смыслом моей жизни, моей единственной и неповторимой любовью. Я боюсь ее потерять и поэтому вынужден, слышишь, вынужден поехать за ней на край света…

– Ну и черт с ним, – прошептала Людмила и отвернулась от подруги, – пускай на ком хочет, на том и женится. Мне и одной хорошо.

– Ну зачем же одной, – удивилась Антонина, – когда рядом такие кадры пропадают!

– Ничего они не пропадают, – огрызнулась Людмила, – не дадут им завянуть в одиночестве.

Тонька окинула ее задумчивым взглядом.

– Много я дураков на свете видела, но таких, как вы с Барсуковым, еще не встречала. Сохнете друг по другу, а все равно фасон держите. Не дай бог свою слабость показать. Только не слабостью это называется, а любовью. Пройдешь мимо, потом всю жизнь каяться будешь. Настоящая любовь человеку один раз дается, а остальное все так… увлечения…

– А ты уверена, что это действительно любовь, а не увлечение? Может, именно Вадим – моя единственная любовь, а я так бездарно ею распоряжаюсь?

– Господи, – взмолилась Антонина, – это ж какое терпение нужно, чтобы тебя в чем-то переубедить. И ведь прекрасно знаешь, что я права, но споришь, доказываешь… Тебе самой еще не надоело сопротивляться?

– Хорошо, не буду сопротивляться, – согласилась с подругой Людмила, – но только не советуй падать Барсукову в ноги и умолять: люби меня, как я тебя, и будем вечные друзья! Я на это под угрозой расстрела не пойду!

– Ну и ладушки, не ходи! – не расстроилась Антонина. – Он сам к тебе придет как миленький. А лучше всего, если ты у меня до вечера останешься. Он же обязательно зайдет вместе с Дроботом. Я его ужином пообещала накормить, если он Стаса сюда доставит. Вот и поможешь мне этот ужин приготовить.

– С ужином ты и одна управишься. – Людмила поднялась с дивана. – А я лучше домой пойду. Славка уехал, вот я и хочу в тишине посидеть, поработать спокойно…

– Давай проваливай! – рассердилась Тонька и бросила ей в руки шубу. – Я думала, хоть раз Барсуков тебя в нормальном обличье увидит, в платье, в шубе… А ты опять сбегаешь! Ну иди, иди, – махнула она рукой, заметив, что Людмила замешкалась на пороге, – мотай сопли на кулак, только потом не обижайся, что Надька Портновская ловчее тебя окажется…