Мой ласковый и нежный мент

Хотя и сейчас уже от его холостяцкой жизни остались рожки да ножки, как заявил будущий отец, наблюдая из окна кабинета, как его Антонина, переваливаясь, будто гусыня, спешит на работу в Дом культуры.

– Сегодня коляску едем покупать. – Он отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на Дениса. – На УЗИ вчера Тоньку смотрели, сказали, что мальчик будет.

– А свадьбу, что ж, с крестинами вместе объедините? – усмехнулся Денис.

– Да нет, неделю назад заявление подали, аккурат перед декретом и поженимся.

– А зачем тянуть было, если все уже и так решено?

– А это у Антонины спроси. Людмилу она ждала, никого больше не хотела в свидетельницы брать.

– Что за блажь такая? Потакаешь дамским капризам?

– Честно сказать, она мне проговорилась, что хотела бы Людку замуж раньше себя отдать, а то, мол, недосуг будет, когда ребенок родится, заниматься обустройством подружкиной судьбы.

– И за кого твоя Антонина собралась отдать ее замуж?

Стас хмыкнул, скосил глаза на окно, словно проверял, не стоит ли там его вездесущая половина, и огорченно покачал головой:

– Были тут две перспективные кандидатуры, но, как говорится, не судьба. Сойтись с Людмилой Алексеевной характерами – все равно что в «Спортлото» миллион выиграть, вроде бы и легко, но практически невозможно!

– Да, характер у нее не подарок! – согласился со Стасом Барсуков и перевел разговор в другое русло, профессиональное, что было и проще, и безопаснее.

* * *

Утром перед поездкой в город ему позвонил Кочерян и Христом Богом попросил захватить его с собой, чтобы встретить высокого гостя из Красноярска. Директорская «Волга» стояла на приколе из-за отсутствия запчастей, и Кочерян выходил из положения, напрашиваясь в попутчики к местным начальникам.

На этот раз Барсукову пришлось не только терпеть чересчур говорливого спутника, но и везти его в аэропорт к самолету.

В здании аэропорта было безлюдно и прохладно, гораздо прохладнее, чем на улице. Ждали недолго.

Бело-голубой «ан» словно свалился с неба, пробежал немного по бетонной дорожке и замер напротив аэровокзала.

Денис курил около «Волги», когда возбужденный встречей гостя Кочерян появился на аллее, ведущей к автомобильной стоянке. Его спутник был выше среднего роста и настолько увлечен беседой, что зацепился шляпой за ветку дерева и с несколько виноватой улыбкой подхватил ее. Светлые редкие волосы рассыпались по лбу, глаза с худощавого, слегка одутловатого лица посмотрели на Дениса с каким-то почти испуганным изумлением. Тот сразу понял, почему Ашот Саркисович на протяжении всего пути до города старательно избегал называть важного визитера по имени.

Гость с перекинутым через одну руку плащом, сжимая в другой емкий коричневый портфель, вслед за Кочеряном приблизился к машине и подчеркнуто вежливо и с достоинством пожал руку Денису:

– Вадим Павлович Шатунов! – Рукопожатие оказалось неожиданно крепким, но настороженность в глазах, спрятанных за темными стеклами очков, проявилась в улыбке. Денис понял, что гость нервничает, потому что тоже знает, кто он такой и почему не слишком дружелюбен в обращении.

* * *

Минутная стрелка отсчитала еще четверть часа, и Денис не выдержал, вызвал Сергея и поехал домой.

Отец копался в огороде и на вопрос сына, где Костя, махнул рукой в сторону соседей:

– У Славы в гостях, медведя кормят.

Мальчишки, устроившись на крыльце, с восторгом наблюдали за медвежонком, который, присев на тощий задок, одной лапой прижимал к себе бутылку с молоком, а второй замахивался на атакующего его щенка. Смелый, припадая передними лапами к земле, звонко лаял и даже пытался рычать на еще более мохнатого конкурента, появившегося в соседнем дворе.

Денис, облокотившись на забор, наблюдал за раскрасневшимся от смеха сыном. Мальчик хватал своего старшего приятеля за рукав, прижимался к его плечу головой и хохотал так, как, наверное, еще ни разу не хохотал после смерти матери. Наконец медвежонку надоел наглый сотоварищ по двору. Он сердито рявкнул, смешно переваливаясь на бегу, устремился к крыльцу, мгновенно преодолел несколько ступенек и, обхватив Костю за ногу, заныл, заскулил, словно прося защиты от настырного щенка.

– Слава, смотри! – Костя вскочил на ноги. – Он мне руку сосет!

Денис от неожиданности выронил сигарету и застыл на месте, не веря своим ушам: Костя заговорил! И произнес первые за весь год слова легко и свободно, словно и не было этих долгих месяцев молчания.

Славка тоже вскочил на ноги, уставился на Костю, как па чудо из чудес. Потом заметил столь же ошеломленного Дениса, подхватил мальчика под мышки и слегка потряс его, словно проверяя, насколько реально то, что только что произошло.

– Костя, повтори, что ты сказал?

– Слава, он мне руку сосет, – повторил удив-; ленно мальчик и добавил:

– Молока хочет…

Денис перемахнул через забор, подхватил Костю на руки, прижал к себе:

– Скажи еще что-нибудь, не бойся!

Сын обнял его за шею и хитро улыбнулся:

– Папа, скажи дедушке, чтобы взял меня завтра на рыбалку.