Мой ласковый и нежный мент

– Что за блажь такая? Потакаешь дамским капризам?

– Честно сказать, она мне проговорилась, что хотела бы Людку замуж раньше себя отдать, а то, мол, недосуг будет, когда ребенок родится, заниматься обустройством подружкиной судьбы.

– И за кого твоя Антонина собралась отдать ее замуж?

Стас хмыкнул, скосил глаза на окно, словно проверял, не стоит ли там его вездесущая половина, и огорченно покачал головой.

– Были тут две перспективные кандидатуры, но, как говорится, не судьба. Сойтись с Людмилой Алексеевной характерами – все равно что в «Спортлото» миллион выиграть: вроде бы и легко, но практически невозможно!

– Да, характер у нее не подарок! – согласился со Стасом Барсуков и перевел разговор в другое русло, профессиональное, что для него было и проще, и безопаснее…

Да, чего скрывать, он никогда не был любителем разводить турусы на колесах. Особенно когда это касалось женщин, и, к сожалению, даже тех немногих женщин, кого он искренне любил… Но если по совести, то всего двух женщин на свете он любил по-настоящему и любит до сих пор… Безвременно ушедшую матушку и ту, рядом с которой он постоянно чувствует себя чуть ли не последним идиотом… И опять, уже в который раз, Денис посмотрел на часы и чертыхнулся. До каких пор он будет вести себя как сопливый юнец? Никто и никогда не посмел бы обвинить его в трусости, но не чем иным, как опять же только трусостью, объяснял он сегодняшнее свое поведение и желание оттянуть разговор с Людмилой. И с каждой секундой промедления все более нещадно ругал себя, что ничего не сделал для того, чтобы избавиться от этого наваждения, путающего его мысли, мешающего работать и жить так, как ему всегда хотелось жить, и продолжал дурак дураком сидеть, сжимая и разжимая пальцы, да еще пялиться на часы… Восемнадцать ноль-ноль. Кончилось все-таки совещание в дирекции заповедника или нет?..

Утром перед поездкой в город ему позвонил Кочерян и попросил захватить его с собой, чтобы встретить высокого гостя из Красноярска. Его «Волга» стояла на приколе из-за отсутствия запчастей, и директор заповедника выходил из положения, напрашиваясь в попутчики к разного уровня местным начальникам.

Но на этот раз Барсукову пришлось не только терпеть чересчур говорливого спутника, но и везти его в аэропорт к самолету.

В здании аэропорта было безлюдно и прохладно, гораздо прохладнее, чем на улице. Ждали недолго. Бело-голубой «Ан» словно свалился с неба, пробежал немного по бетонной дорожке и замер напротив аэровокзала.

Денис курил около «Волги», когда возбужденный встречей гостя Кочерян появился на аллее, ведущей к автомобильной стоянке. Его спутник был довольно высокого роста и настолько увлечен беседой, что зацепился шляпой за ветку дерева и с несколько виноватой улыбкой подхватил ее. Светлые редкие волосы рассыпались по лбу, а глаза на худощавом, но слегка одутловатом лице посмотрели на Дениса с каким-то почти испуганным изумлением, и он сразу понял, почему Ашот Саркисович на протяжении всего пути до города старательно избегал называть важного визитера по имени.

А гость с перекинутым через руку плащом, сжимая в другой емкий коричневый портфель, вслед за Кочеряном приблизился к машине и подчеркнуто вежливо и с достоинством пожал руку Денису.

– Вадим Павлович Шатунов! – Рукопожатие оказалось неожиданно крепким, но настороженность в глазах, спрятанных за темными стеклами очков, проявилась в улыбке, и Денис понял, что гость нервничает, потому что тоже знает, кто он такой и почему не слишком дружелюбен в обращении…

Минутная стрелка отсчитала еще четверть часа, и Денис не выдержал, вызвал Сергея и поехал домой.

Отец копался на огороде и на вопрос сына, где Костя, махнул рукой в сторону соседей.

– У Славы в гостях, медведя кормят.

Мальчишки, устроившись на крыльце, с восторгом наблюдали за медвежонком, который, присев на тощий задок, одной лапой прижимал к себе бутылку с молоком, а второй замахивался на атакующего его щенка. Смелый, припадая передними лапами к земле, звонко лаял и даже пытался рычать на еще более мохнатого конкурента, появившегося в соседнем дворе.

Денис, облокотившись на забор, наблюдал за раскрасневшимся от смеха сыном. Мальчик хватал своего старшего приятеля за рукав, прижимался к его плечу головой и хохотал так, как еще ни разу не хохотал после смерти матери. Наконец медвежонку, видно, надоел наглый сотоварищ по двору, он сердито рявкнул на него и, смешно переваливаясь на бегу, устремился к крыльцу, мгновенно преодолел несколько ступенек и, обхватив Костю за ногу, заныл, заскулил, словно просил защиты от настырного собаченыша.

– Слава, смотри! – Костя вскочил на ноги. – Он мне руку сосет!

Денис выронил от неожиданности сигарету, которую собирался закурить, и застыл на месте, не веря своим ушам: Костя заговорил и произнес первые за весь год слова легко и свободно, словно и не было этих долгих месяцев молчания.