Мой ласковый и нежный мент

– Простите, – она могла дать голову на отсечение, что в мужском голосе прозвучала откровенная насмешка, – но я так замерз, а вы такая теплая. Это чисто инстинктивное чувство спящего человека прижаться к чему-нибудь теплому и мягкому.

– Это я-то мягкая? – От возмущения она чуть было не потеряла дар речи. – Что вы себе позволяете?

– Ничего противозаконного или чрезмерно оскорбительного для вашего самолюбия, – последовало в ответ, и Людмила поняла, что Барсуков опять усмехнулся. – Не хотите же вы, чтобы я назвал вас ледышкой и сухарем?

– Я вас прошу называть меня Людмилой Алексеевной. Это для меня более привычно, – сухо ответила девушка, достала из нагрудного кармана коробок со спичками и передала его Денису. – Черт с вами! Разводите костер!

Через минуту огонь весело побежал по веткам, озарив зыбким светом их ночное убежище, а Денис, с полным на то основанием, перебрался ближе к Людмиле и с облегчением вытянул ноги.

– Может, вы поделитесь со мной полушубком, а то куртка мне коротковата, ноги не закрывает?

– Ну, вы, подполковник, и фрукт! – произнесла с расстановкой Людмила. – Мало того что вы окончательно переместились на мою половину, так еще и полушубком пытаетесь завладеть.

– Если бы я пытался захватить ваш полушубок, то давно бы уже преуспел в этом, а вы бы куковали сейчас на морозе по ту сторону входа. Но я не обижаю женщин, поэтому предлагаю заключить договор о ненападении. При этом я обязуюсь не прикасаться к вам во сне, а вы позволите мне укрыться краешком вашего полушубка.

Людмила подбросила в костер несколько поленьев, поправила лежащий в изголовье рюкзак, помолчала некоторое время, потом согласно кивнула головой.

– Ладно, вы и так уже из меня веревки вьете! Укрывайтесь полушубком! – Она вновь легла и подвинулась, освобождая ему место.

Теперь Барсуков лежал почти вплотную к ней. Людмила ощутила его дыхание на своей щеке и удивилась, что даже на расстоянии чувствует тепло, исходящее от его тела, и, как ей показалась, более горячего, чем пламя костра, согревающее им ноги. И она застыла в странном оцепенении, боясь пошевелиться, сдвинуться с места, чтобы ненароком не коснуться его.

Лежа на спине и вытянув руки вдоль туловища, сквозь полузакрытые веки она наблюдала, как сизоватый дымок костра исчезает в отверстии между камнями. Барсуков пошевелился рядом, его рука скользнула под ее рюкзак и невольно коснулась ее головы. Девушка испуганно вздрогнула и тут же услышала его слегка смущенный голос:

– Простите, Людмила Алексеевна! Нечаянно задел вас. Просто не знаю, куда руки девать! Вы меня в такие условия поставили…

– Я смотрю, вам вообще никакого послабления давать нельзя… То вы замерзаете и согласны на краешек полушубка, а теперь я же еще должна найти место для ваших рук.

– Обычно я сам нахожу для них место, – пробурчал Барсуков над ее ухом. И вдруг мужская рука легла ей на талию, и Людмила оказалась прижатой к его телу. – Не брыкайтесь! Я просто обниму вас, так будет гораздо теплее и мне, и вам. И мы вполне благополучно переживем эту ночь.

И опять же совершенно неожиданно для себя она промолчала и даже не запротестовала, когда вторая его рука скользнула ей под голову и обхватила ее за плечи. Ей стало вдруг легко и спокойно, так, как не бывало, наверное, с тех самых пор, когда десятилетней девочкой осталась без матери, с поседевшим от горя отцом и грудным Славкой на руках.

Никогда еще Людмиле не приходилось засыпать в объятиях постороннего, вдобавок едва знакомого мужчины. Она по-прежнему боялась пошевелиться, к тому же непроизвольно затаила дыхание и поэтому, когда все-таки решилась перевести его, из груди вырвалось нечто похожее на жалобный всхлип.

– Господи! Что с вами? – Теплая со слегка шершавой кожей ладонь коснулась ее щеки. – Вы плачете?

– Еще заплакать мне не хватало. – Людмила оттолкнула его от себя и села, вытянув ноги к костру. – Весь сон мне перебили…

Денис приподнялся на локте, внимательно посмотрел на нее.

– Еще неизвестно, кто кому сон перебил. – И тоже сел. На какое-то мгновение их ноги соприкоснулись, и, заметив, что Людмила поспешно отодвинулась в сторону, усмехнулся: – Не думал, что вы такая трусиха. Или впервые рядом с мужчиной ночуете?

– Не впервые, но всегда на гораздо большем расстоянии друг от друга. К тому же это обычно или сотрудники заповедника, или мои друзья…

– Стас Дробот, например? – спросил Барсуков с явным ехидством в голосе и, отвернувшись от нее, подбросил пару веток в костер.

– При чем тут Стас Дробот? – рассердилась Людмила. – Вы что ж, считаете, что у нас какие-то особые отношения? Смею вас заверить, на честь и достоинство вашего заместителя никогда не покушалась и впредь этим заниматься не собираюсь! У него несколько другие интересы, и у меня, к вашему сведению, тоже!

– И кто же, если не секрет, является объектом вашего интереса?

– Не секрет! У меня есть жених, которого я очень люблю и скоро выхожу за него замуж.

– Он живет в Вознесенском?

И девушка, вместо того чтобы рассердиться на его чрезмерное любопытство, вдруг сказала: