Мой ледокол или наука выживать

Иногда личные отношения и дружба всё-таки превалировали в моём поведении. Эта история была странной. Однажды я находился в одном крупном городе. Меня пригласил туда на неофициальную встречу один из сильнейших председателей муниципалитетов и бизнесменов. Его интересовало моё мнение по поводу развития комплексов крупнейшего аэропорта, гостиничного комплекса, заводов и авиакомпании. Это был огромный дорогой проект. На стене висела большая карта, где обозначались все элементы этого комплекса. Мы долго разговаривали. Мэр города задавал массу профессиональных вопросов, связанных с авиацией. Я отвечал. Всё это время, не отрываясь, смотрел на карту. Меня мучил один вопрос, на который не находилось ответа. Наконец, когда в разговоре наступила пауза, попросил мэра города пояснить сущность небольшого белого квадрата, выделявшегося на карте в районе строительства. Вся карта была раскрашена и обозначена, и только этот квадрат был неопределённым. Мэр с удовольствием пояснил, что в этом белом квадратике находится завод, принадлежащий нескольким частным предпринимателям. Далее он сказал, что собирается, воспользовавшись административными ресурсами, отобрать этот завод и присоединить к своему комплексу. Я спросил, как же можно отобрать собственность, принадлежащую кому-то другому на законных основаниях? Он ответил, что официальной причиной будет неуплата муниципальных налогов.

Я высказал предположение, что собственность наверняка приобретена на начальном этапе приватизации, когда ещё не существовало подобных налогов. Мэр, улыбаясь и похвалив меня за осведомлённость и понимание экономических процессов, проходящих в стране, сказал, что вопрос неуплаченных налогов — это вопрос техники. Далее он подробно объяснил, что вверенная ему муниципальная служба, когда потребуется, создаст «папку» неуплаченных муниципальных налогов. В нужный момент хозяевам завода предъявят «папку» с добавленными процентами. У них не будет никакого выхода, кроме передачи бесплатно, за долги, своего завода городу. Хозяева должны будут ещё сказать спасибо, что избежали уголовного преследования и тюрьмы. Мэр был очень доволен собой и своей изобретательностью. Одного он не знал, и знать не мог. Завод этот принадлежал моим друзьям, которые честно купили его на свои заработанные деньги в начале приватизации.

Я вылетел в Германию. Из Франкфурта позвонил одному из этих друзей и рассказал ему эту историю. Сначала он долго молчал по телефону: просто не верил, что такие вещи возможны. Потом, как истинный бизнесмен, умело развернул ситуацию. Он направил своих людей в муниципалитет, познакомился с начальницей налогового отдела и оплатил все изобретённые налоги. Через два года его пригласили в инициативную группу, возглавляемую мэром города, на переговоры по продаже завода. Начались обвинения в неуплате городских налогов.

К всеобщему поражению присутствующих, мой друг выложил свою «папку» с квитанциями об уплате городских налогов, включая даже будущие.

Городской проект уже находился в критической стадии. Времени для построения новой провокации уже не оставалось. Моим друзьям выплатили полную стоимость их завода.

Незадолго до смерти Туркменбаши я приехал в Ашхабад в последний раз. Пятилетний договор о сотрудничестве заканчивался, и предстояло выяснить, что делать дальше. Ситуация в Туркменистане значительно ухудшилась. Душа не лежала к этой поездке, но ехать надо. Обсуждался даже вопрос о том, чтобы взять с собой охранника из системы безопасности Концерна. Но как только я представил себе израильского паренька, не говорящего по-русски, с наушником в ухе, без оружия (личное оружие ввозить не разрешалось), охраняющим меня в Ашхабаде, становилось смешно. Это мне пришлось бы охранять его, а не ему меня!

Я решил ехать один. В Ашхабаде выяснилось, что Довлет, человек из администрации Президента, уже не может со мной встретиться Даже не хотел говорить по телефону.

В Туркменистане создалась уже совсем неприятная ситуация. Влияние Ирана стало доминирующим. Граница с Ираном, находящаяся в нескольких километрах от Ашхабада, была практически открыта. Гостиница для иностранцев, на которую я получил разрешение, и в которой мы обычно находились, по субботам заполнялась иранскими туристами. Все годы работы в Туркменистане мне всегда помогал языковый барьер, существовавший между иранцами и местными жителями, которые говорили по-русски. Однажды я неожиданно для себя обнаружил, что иранцы прибывают в Туркменистан со своим русскоязычным переводчиком. Это означало, что любая девушка, сидящая при входе в администрацию гостиницы могла проговориться о том, что здесь есть израильтянин. Девушки эти, в основном, были русскими и не говорили ни по-туркменски, ни по-арабски.