Мой ледокол или наука выживать

Профессия может быть адвокат, журналист, политический аналитик или дипломат. Самое близкое к понятию «политик» — это профессиональный революционер. Трудно представить себе, как это странно звучит в сочетании со званием члена Кнессета. Есть другое название для этого — «политикан». Настоящий политический вождь не должен быть ведом вперёд социологическими опросами населения и политическими консультантами —политтехнологами-манипуляторами. Лидер должен прислушиваться к мнению населения, но вести народ следует только в соответствии со своей собственной идеологией. Но идеология, как минимум, должна существовать!

Когда в начале 90-х годов мы получили подарок в лице большой алии, это выглядело чудом. Но действительность оказалась совсем не такой. Прошло двадцать лет. И сейчас уже можно анализировать то время. Время упущенных возможностей. Время исковерканных судеб. Время, когда одни теряли веру, надежду, деньги, здоровье, да и саму жизнь — а другие наживали неправедные состояния...

Когда-нибудь наши потомки оценят и опишут все происходящее и воздадут каждому по делам его.

Я лично очень тяжело воспринял этот период.

Тогда я решил, что пришло время действовать. Мне давно стало понятно, что нужна политическая сила, способная объединить приехавших и уже живших здесь русскоязычных израильтян. Существовал только один легитимный путь прекратить эти безобразия — создание своей политической партии. В этот период появился на общественном горизонте Натан Щаранский. Я с ним никогда до этого не встречался и мало что о нём знал. Был рад, когда его освободили из лагеря в СССР. Сцена перехода моста в ГДР при его обмене на советского шпиона произвела на меня впечатление. Я встретился с ним случайно, и мы разговорились. Он мне понравился своим упрямством и немногословием. В конечном итоге, мы договорились, что я организую русскоязычных израильтян-старожилов, приехавших до 90-го года («ватиков»). Позже меня выбрали и назначили начальником предвыборного штаба «ватиков». Так начались наши дружеские отношения с Натаном, основанные на взаимном уважении и общей политической цели.

Поначалу мне казалось, что люди за мной не пойдут, но, к счастью, я оказался неправ. Мы сумели организовать первую встречу активистов в Израиле, где присутствовало более 400 человек, среди которых было много ведущих русскоязычных специалистов и предпринимателей. Это — известные учёные, ведущие врачи, ведущие специалисты и руководители. Присоединились к нам и работники ВПКК, Электрической Компании, владельцы предприятий. Это был первый, своего рода политический, «глас протеста» против политики правительства Израиля по отношению к русскоязычным гражданам.

Мы ввели системы управления политическим движением и выборами, такие же, какими пользовались для управления производственными проектами в индустрии. Это явилось новым инструментом в политической жизни того времени. Партийное окружение Щаранского не очень нас жаловало и побаивалось конкуренции. Постепенно, когда партийные деятели ИБА увидели, что я с ними не конкурирую и не ищу себе места в Кнессете, они успокоились.

После выборов в Кнессет, встал вопрос реализации планов и программы нашего движения. Политическая система в Израиле была шокирована успехом русскоязычной партии и в напряжении ожидала перемен. Тоже же самое происходило и с русскоязычным населением.

Большинство ведущих партийных деятелей и членов Кнессета от партии ИБА плохо знали иврит, не имели опыта работы в Израиле, не понимали, как функционируют государственные учреждения и Советы директоров государственных предприятий,

Натан попросил меня заняться разъяснительной работой среди «своих». Многие из его помощников, «наших» членов Кнессета, деятелей ИБА приезжали ко мне домой, и я рассказывал им то, что знал, давал практические советы, помогал, чем мог. Натан, будучи вице-премьером правительства, организовал небольшой личный совет, в котором я принимал активное участие. Мы обсуждали существующие проблемы и вырабатывали практические рекомендации к действию. Он часто приглашал меня принять участие в государственных встречах, в том числе и с премьер-министром Натаньягу. У Щаранского очень острый язык и прекрасно развитое чувство юмора. В одну из таких встреч он сказал свою сакраментальную фразу: «Мы — русские израильтяне — сначала сидим в тюрьме, а потом становимся министрами, а вы, местные — наоборот».

На тот период ни в одной государственной компании не было в верхних эшелонах управления представителей нашей «алии». Не существовало ни одного Генерального Директора, ни одного Председателя Совета Директоров государственной компании, даже рядового Члена Совета Директоров, принадлежащего к русскоязычной общине. Государственных компаний было тогда около 250. Как мне сообщили, я занимал одно из трёх самых высоких мест среди руководителей государственных предприятий, относящихся к нашей общине.

Нас, «русских», было около 23% населения Израиля.