Мой ледокол или наука выживать

Если же эта молодая женщина не проникалась страстью к адмиралу и не соглашалась разделить с ним ложе и, тем самым, положить себя на алтарь офицерского братства, то применялся способ второй, более прозаичный и простой: семью молодого офицера немедленно переселяли в квартиру, где дуло во все щели. Без воды и других удобств. Когда же молодой лейтенант приходил выяснять ситуацию, ему сразу же напоминали, что в уставе записано: «Военнослужащий обязан стойко переносить все тяготы и лишения военной службы», и рекомендовали прислать свою молодую жену к адмиралу для более «детального ознакомления с уставом внутренней службы». Сопротивления хватало максимум на две недели. Затем молодожены торжественно перевозили свои вещи на новую квартиру.

В мою бытность был один лейтенант, который проявил настойчивый эгоизм и упорно не хотел делиться собственностью. Более того, он пытался жаловаться и привлечь на свою сторону советскую власть. Ему вежливо объясняли, что, во-первых, советская власть в Гремихе — это адмирал. Во-вторых, это естественная компенсация за самопожертвование старшего по службе, уже много лет оторванного от «Большой земли». Строптивый лейтенант оказался в сложном положении ещё и потому, что связь с «Большой землёй» поддерживалась всего один месяц в году. Не сумев пережить одну холодную зиму, как требовалось от них уставом, они с женой сдались через пару месяцев. Надо отдать должное адмиралу, что сам-то он не был эгоистом. У него даже присутствовали здоровые элементы коммунистического сознания. Он охотно делился своими женщинами (чужими жёнами) с друзьями.

«Наместником бога» на земле служил комендант базы — майор, с другим хобби и другими наклонностями. Он, видимо, был слаб по мужской части и поэтому сосредоточил свою энергию на воспитании матросов. Он ненавидел матросов, как класс, считая всех нас отребьем, бездельниками и вредителями. Образования у него не было никакого. Как и подавляющая часть офицеров в базе, он относился к группе «последних из могикан». Это — офицеры, выдвинутые из среды солдат и получившие офицерские звездочки во время войны. Они не имели права на повышение воинского звания из-за отсутствия элементарного образования и подлежали немедленному увольнению из армии после перевода на «Большую землю». Они цеплялись за Гремиху двумя руками, как за последний плацдарм. При этом ненавидя и обвиняя в своём положении весь цивилизованный мир. Наш комендант был садист и держал в постоянном страхе весь личный состав гарнизона. Но самое любимое его занятие — встречать корабли, возвращающие на базу моряков по окончании отпуска. В ту пору моряки служили четыре года, и им полагался единовременный отпуск на 30 суток. С учетом льгот за службу в Арктике, льгот за службу на подводной лодке и за радиацию, — выходило до 60 суток. На третьем году моей службы срок действительной службы на флоте сократили до трёх лет (в сухопутных войсках — до двух). Понятно, что я должен был бы уволиться в запас на год раньше, если бы не мои, возникшие позже, разногласия с властью.

Спускающихся по трапу моряков, одетых в парадную форму, с чемоданчиками, набитыми подарками для сослуживцев, вкусно пахнущих домом, жёнами и «Большой землёй», радушно встречал... комендант базы. Он останавливал каждого. И, после короткого диалога, арестовывал его и отправлял на гауптвахту.

По его обязательному приказу работали отпускники в самом грязном месте базы — на угольном складе. Одетые в парадное обмундирование, в котором они сошли с корабля.

Идеология ареста излагалась по первому требованию — напомнить всем, что они вернулись к своему хозяину в Гремиху.

Причины ареста также объявлялись по первому требованию. И обычно с добавкой пары суток за сам факт вопроса. Причины ареста зачастую не имели ничего общего с арестованным субъектом. Просто изобретательно рождались в комендантской голове. Один из моряков, которого арестовали за плохую стрижку, снял бескозырку и предъявил коменданту свою абсолютно лысую голову: «Товарищ майор, за какую причёску?» Последовал спокойный ответ: «Ну, тогда — за пререкание!»

Недалеко от коменданта всегда стояли несколько командиров кораблей и старпомов, которые из сердобольности или из-за нехватки личного состава, пытались вырвать своих неудачников из пасти коменданта, обещая ему, что они накажут провинившихся собственной властью.

Комендант был также глазами и ушами командира базы. Это он поставлял информацию о прибытии новых гражданских лиц женского пола.