Мой ледокол, или наука выживать

Проходя один раз по реакторному отсеку и проверяя показания приборов,  состояние оборудования,  насосов и механизмов, я моментально запоминал показания приборов. Через пару часов, сидя у себя в каюте, начинал анализировать ситуацию и искать неисправность. При этом мог мысленно вернуться в реактор и восстановить в памяти показания всех приборов, мимо которых проходил. Это давало возможность в спокойных условиях произвести анализ состояния систем и найти неисправность. На Невском Морском заводе, когда приходили мои инженеры и сообщали, что какая-то система не работает, я задавал им несколько вопросов, а потом начинал раздумывать, раскачиваясь на стуле. После раздумий говорил примерно так: «Идите в третий отсек. Найдите четвёртую гидравлическую панель. От неё отходит трубопровод, помеченный красной лентой. Идите по трубопроводу. Он присоединён к двум клапанам. В клапане № 36 золотник засорился. Замените его». Об этом ходили легенды, но на самом деле, всё было просто. Уроки прошлого: хочешь выжить — думай головой.

Учёба продолжалась. Теперь, по моей новой системе обучения, я использовал полагающийся отпуск на сдачу экзаменов в институте для отдыха.

Я не сидел и не зубрил перед экзаменами, как принято среди студентов, а отдыхал от работы и учёбы. На экзамен шёл, не читая конспектов, так как знал предметы, которые сдавал и любил их. Я очень ждал встречи с моими профессорами на экзаменах. Это было удачной возможностью поговорить с ними о технических проблемах, возникающих у меня на работе, и получить профессиональный совет. Иногда преподаватели разочаровывали меня в этом. Обычно, перед сдачей профессор собирал студентов и объяснял свои правила приёма экзамена. Часто профессор сообщал, что хочет воспользоваться своим правом и поставить оценку одному студенту без экзамена. «Студент Токарский — Вашу зачётку». Мне завидовали, но я этого не любил, а объяснять сокурсникам не хотел. С моей стороны, это означало, что список вопросов, которые хотел задать во время экзамена, оставался без ответа. Теперь я должен был бегать за профессором, ловить его по коридорам, а испытания мои на заводе ждать ответов не могли.

Особой статьёй являлись всякие общественные дисциплины. Там я тоже не готовился. По вопросам марксистской философии я отвечал всё, что я думаю, только наоборот. То, что неправильно, жестоко, нелогично и нечеловечно, обеспечивало мне пять баллов. Меня всегда поражала эта «антилогика». Я издевался, а меня объявляли отличником.

Во время учёбы в институте приходилось сталкиваться с однокурсниками моего брата, которые уже преподавали в ЛКИ. Они знали меня по предыдущим «подвигам». Дело в том, что когда Боря был студентом, он брал меня иногда на свои студенческие сборы. Мне тогда было лет 13–14. На сборах они часто баловались и приставали к Боре, помериться силами или побороться. Брат всегда отказывался и предлагал вместо себя — меня. Победите, мол, сначала младшего брата, а потом поговорим. Я был физически сильным и с достоинством отстаивал честь семьи. Борин однокурсник, Саша Фёдоров, доктор наук и профессор, преподавал «Прочность корабельных конструкций». Он гонял меня на экзамене около часа. Саша делал это не для того, чтобы «завалить». Ему, просто было интересно, чего я стою и что знаю, чтобы потом рассказать друзьям про борькиного брата. (Он сам сказал мне об этом после экзамена). Оценки меня не интересовали, речь ведь шла не о получении стипендии. Предмет я знал и с удовольствием подыгрывал ему, не прося пощады. Саша поставил мне 5 баллов. Между прочим, в техникуме и в институте у меня была проблема и с преподавателями, знавшими моего отца. Но они специально не «гоняли» по предмету. Много расспрашивали об отце. Всегда вспоминали его с большим уважением. Спрашивали только — видел ли отец то, что я начертил или спроектировал.

Рассказывал им всегда правду что каждый чертёж отец заставлял переделывать по 10–12 раз. Они смотрели на представленную работу и, не проверяя, ставили 5 баллов. Отец не разрешал мне пользоваться стирательной резинкой. Чертежи всегда были очень чистые и чёткие. Это бросалось в глаза.

Учёба в институте открыла передо мной широкие возможности. Я чувствовал нехватку теоретических знаний. Учился я запоем. Со второго курса стал отличником ЛКИ и оставался им до окончания института. На шестом году учёбы мне был вручен золотой знак отличника ЛКИ. На церемонии вручения золотого знака ректор института объявил, что я — единственный студент вечернего факультета, который этого удостоился. За время учёбы было опубликовано в журналах «Технология судостроения» и «Труды ЛКИ» несколько моих научных статей. От Ленинградского Совета изобретателей получил звание «Почётный изобретатель».