Мой легкий способ

Я думал, что благословение мистера Николсона будет чистой формальностью, но, по своему обыкновению, он очень серьезно и ответственно отнесся к этому делу и поинтересовался у меня, что мы будем делать, если «бог подарит нам ребенка». Мне так и хотелось спросить у него тут же, слышал ли он что-нибудь о планировании семьи и контрацепции и что современные пары теперь могут об этом не волноваться. Я объяснил ему, что мы оба являемся здравомыслящими молодыми, но уже достаточно зрелыми людьми и полностью можем контролировать свои финансы и влечения.

Но на самом деле проблема была не в этом. Наше финансовое положение не было прочным, скорее, оно было шатким до такой степени, что я даже не имел возможности купить Эллен обручальное кольцо, считая это роскошью. Но когда все-таки понял, что ей действительно хочется его иметь, я сдался. У меня не было сбережений, поэтому пришлось ужать текущие расходы. Я перестал курить и ограничил свой рацион куском мясного пирога и чашкой чая из ларька. Когда мне удалось таким образом скопить 20 фунтов, я купил ей кольцо. Эллен была просто в восторге. Но у меня все внутри оборвалось, когда она показала его своей младшей сестре Морин. Та, не сводя глаз с кольца в течение нескольких секунд, презрительно заметила: «Его даже не видно!» Она имела в виду крошечный бриллиант, который слегка поблескивал в центре. Для меня 20 фунтов были приличными деньгами, но на такую сумму приобрести что-то более значительное было просто невозможно.

Меня очень задело, что мою жертву не оценили по достоинству, поэтому я вышел из комнаты, пошел в магазин и купил пачку сигарет. Морин тогда, конечно, была резковата в своей оценке моего подарка, но сердце у нее было очень доброе, потому что после женитьбы она приютила нас у себя в квартире в Вэпинге и два года мы жили у нее практически бесплатно.

Вэпинг был местом, где родилась Эллен. Он располагался в самом центре лондонских доков и пребывал в сильном упадке. Вокруг все напоминало о том, что когда-то давно здесь был преуспевающий порт. Сейчас же не осталось ничего, кроме заброшенных доков и складов, вокруг которых все поросло травой и сновали крысы. Пройдет еще не меньше 30 лет, прежде чем кому-то придет в голову мысль превратить эти пустыри в район, где будет развиваться промышленность и обеспеченные господа из Сити захотят построить здесь фешенебельные пентхаузы с видом на реку.

Я привык к своему родному Путни, окруженному общинными землями и прекрасным парком, и Вэпинг казался мне мрачным и наводящим уныние местом. Из-за того что территории старых доков были окружены высокими заграждениями и из них было мало выходов, возникало неприятное чувство отгороженности и изолированности от соседних районов. Там не ходили автобусы, и основным транспортом было метро. В то время мало кто мог позволить себе иметь личный автомобиль. Станция метро располагалась совсем рядом с Темзой, настолько близко, что по стенам капала вода. И хотя Эллен уверяла меня, что это всего лишь испарения, я так и не смог отделаться от мысли, что сквозь стены вот-вот прорвется вода.

Я никогда не забуду первый раз, когда я туда попал. Я вышел из вагона метро одетый как в рекламе стирального порошка «Персил» – на мне был отличный костюм и ослепительно белая рубашка. Я еще стоял на перроне, когда мимо с ревом пронесся поезд, превративший меня в обывателя, который никогда не пользовался модным моющим средством. Но это была только подготовка оптимистически настроенного приезжего к тому, что его ожидало дальше. Сразу за станцией начиналась главная улица, на которой располагались мрачные склады, грязно-коричневые блоки муниципальных квартир, паба и кафе. Таким был Вэпинг 1956 года.

Тем не менее в нем была одна важная особенность, которая сделала два года моего пребывания в нем более-менее сносными. Может, именно из-за его удаленности здесь было остро развито чувство общности, которое объединяло всех живущих за этими мрачными серыми стенами. Жители Вэпинга были крепкими людьми и умели постоять за себя, но вместе с тем они были необычайно общительны и дружелюбны.

Большинство из них – потомки ирландских иммигрантов, как католиков, так и протестантов. Сторонники и той, и другой религии организовывали ежегодные шествия, торжественно маршируя по улицам города. Эти манифестации обычно широко отмечались всеми местными жителями. У обычных граждан, принадлежащих к разным религиозным конфессиям, было гораздо меньше проблем в общении друг с другом, в отличие от представителей местных властей. Мать Эллен принадлежала к англиканской церкви, а отец – к римской католической. У них уже было шестеро детей, и отец оставался приверженцем католичества до тех пор, пока местный священник не спросил его, когда он намерен отказаться от женщины, с которой живет. Но вместо этого он предпочел отказаться от своей веры.