Мой лейтенант

"Сука, занудная и буржуазная! -- подумал я. -- На то и Нижний Ист-Сайд, чтобы в мусоре были улицы. Хочешь жить на чистых -- дуй на Пятую авеню!" Мне уже становилось скучно тем более что я думал, и не без оснований, что Даян придется идти спать с ним, а меня ждала одинокая ночь. Бэн был в полном порядке, получал едва ли не сто тысяч в год жалованья, а жил тут из прихоти, может быть, из интеллектуальной моды. Даян же была бедная женщина, официантка, разошедшаяся с мужем. Бэн был ей нужен для жизни. Покормит, напоит иной раз, сделает подарок... Я это понимал. Я в Нью-Йорке проездом, я не хотел отрывать Даян от ее жизни, я ему Даян разумно уступал.

Ему нравилось пить из больших бокалов, вот он их и притащил с собой. Я бы поленился тащить огромную кожаную сумку на боку, но у меня психология человека, идущего в атаку, он же разместился на территории и не торопился. Он жил. Я проезжал через. Я всегда проезжаю через.

Уже в ресторане они перешли на тихие взаимные тычки. Бэн подъебывал по поводу ее пьянства. Где-то она напилась до бессознания.. Мне их пикировка была неинтересна. Я стал наблюдать за пьяным парнем за соседним столиком. У парня все время падала голова, он засыпал, но всякий раз он просыпался в сантиметре от блюда с чем-то жирным и черным. Успевал отдернуть голову. Я, глядя на парня, тоже захотел спать и думал, как бы мне съебать от Бэна и Даян побыстрее, но прилично. Бэн платил. Я мог заплатить за них и за себя и уйти, но не хотелось расстраивать лейтенанта. Она ведь старалась, организовывала встречу.

Мы пошли еще раз в бар и выпили там, едва не подравшись с вдребезги пьяным парнем с ничтожной рожей вырожденца. Я настоял, что угощаю теперь я. К двум часам ночи, в перерыве между одной окололитературной сплетней и другой, Бэн вышел в туалет, мой лейтенант вдруг сказала мне полупьяно и зло: "Не хочу идти с ним спать! Он противный, волосатый и жирный. Если у тебя нет других планов, поедем ко мне. Будем ебаться!"

"Поедем, -- согласился я. -- Какие планы в два часа ночи. Только будем приличными, не нужно его обижать. Я уйду первый, потом ты".

"Хорошо, -- сказала она. -- А встретимся у моего дома... Или нет, лучше подымайся наверх, -- подумав, сказала она. -- Подожди меня у двери моей квартиры..."

Бэн вернулся, и я стал откланиваться. Поблагодарил его за обед и выразил надежду, что мы еще встретимся на этом глобусе где-нибудь... Я мог бы для приличия оставить ему свой парижский телефон или попросить его номер телефона, но я не сделал этого. Я и так был весь вечер изысканно вежлив, слишком вежлив, неприлично вежлив, по моим стандартам. Эпизодическая встреча -- только и всего. С Бэном все было ясно -- обычная американская история... Он проорал свою жизнь -- продался за комфорт и африканские скульптуры и возможность всякий вечер сидеть в кафе на Сент-Марк плейс и пиздеть о литературе, обсуждать и осуждать чужие книги. За это он отдал своему издательству годы жизни и талант, если таковой у него когда-либо был. Он стал рабом и канцелярской крысой. Как он сообщил мне в этот вечер, теперь, когда у него такое прекрасное жилище, он готов наконец засесть за написание книги. Я не сказал ему, что, пожалуй, уже поздно. Он был никто, ему нужно было пойти домой и застрелиться. Мне его не было жалко. Я встал.

Даян рванула за мной. "Ты едешь домой? -- спросила она искусственным голосом. -- На такси? Подвези меня".

"Да, конечно", -- сказал я. Идиоту было ясно, что нам не по дороге и что она уходит со мной.

"До свиданья, Бэн, -- сказала она. -- Я тебе позвоню".

Бэн задержал ее. Ясно, ему было обидно -- он платил целый вечер, и теперь она линяет. "ОК, -- сказал я. -- Я пойду ловить такси на угол". -- И отошел. Это их дело -- пусть переговорят.

Она подошла через пару минут и влезла вслед за мной в желтый кеб.

"Пизда! -- сказал я ей уже в машине. -- Он все понял".

"Ну и хуй с ним!" -- сказала она.

Я пожал плечами.

"Твое дело, но, как я понимаю, он твой любовник".

"Ну и хуй с ним!" -- повторила она упрямо и пьяно.

Я ебал ее и чувствовал, что эта ночь необычайная. Помимо моей воли, я был чуть-чуть, самую малость, но признателен ей за то, что она предпочла меня, хотя это и было понятно. В конце концов мне 37. и я "гуд лукинг", а ему больше пятидесяти, у него седая борода и обширный живот. Слишком хорошо питается. Он выглядит как старик, а у меня едва ли не офицерская выправка. Но дело было явно в другом В антракте я ее спросил, в чем дело.

"Ах, -- сказала она, переворачиваясь на живот. -- Видишь ли, ты, конечно, догадываешься сам, что ты скотина. Не так ли?" -- спросила она меня весело.

"В каком-то смысле, наверное, да", -- согласился я, закуривая свой обычный постельный джойнт,. я их всегда таскаю с собой в бумажнике.

"Вот это мне и нравится", -- сказала она, смеясь.

"Перестань, -- сказал я. -- Я спросил серьезно. Мне интересно как литератору".

"Я серьезно", -- сказала она и, вскарабкавшись на колени, обняла меня сзади.

"Эй, эй! -- сказал я. -- Что за нежности!" -- и стряхнул ее руки.