Мой личный ад

Звон стоит в ушах и трудней дышать,

И прядется не шерсть только мягкий шелк.

И зачем мне право моя душа,

Если ей у тебя мой гость хорошо.

Мельница — Рапунцель.

— Люблю тебя, Хелл. Люблю тебя, — повторял Бен снова и снова, прижимая к себе рыдающую девушку. — Тише, пожалуйста, успокойся, родная. Я с тобой. Я не уйду. Я с тобой, Хелл.

Но она все плакала и плакала, трясясь в его руках, дрожа и всхлипывая. Ее колотила крупная дрожь. То ли от холода, то ли от нервов. Бен уже не понимал. Он тер ее плечи и спину ладонями, прижимал к себе, пытаясь согреть, но Хелл продолжала всхлипывать, корчась в его руках от судорог.

Бена выворачивало наизнанку от ее боли, сердце сжималось с каждым страдальческим всхлипом, и слезинки, капавшие на майку, прожигали кислотой дыры в его груди, оставляя кровоточащие раны. Не зная, что делать, Бен решился на отчаянный шаг. Он приник поцелуем к трепещущим обкусанным губам, глотая горькую желчь ее рыданий. Руки сами собой легли на грудь, поглаживая нежно, ласково. Хелл не сдержала сладкого стона между очередными всхлипами. И Бен понял, что он на правильном пути. Продолжая ласкать ее грудь, он скользнул губами к шее, плечам, провел языком по ключице.

— Бен, — выдохнула Хельга, впившись ногтями ему в плечи, захлебнувшись воздухом, шмыгнула носом, шумно выдохнула.

Чуть улыбнувшись ей в плечо, Бен повел влажную дорожку языком к вершине груди.

— Ох, — выдохнула она, забывая всхлипнуть, чувствуя, как пружина, что сковала мертвой хваткой ее горло, расслабляется, отпускает.

— Красивая моя девочка. Такая сладкая, такая… моя, — бормотал Бен, лаская то один ее сосок, то второй.

Покусывая и посасывая затвердевшие пики, он и сам уже не сдерживал стонов. Его ладонь скользнула ниже, поглаживая попку и бедра, осторожно, медленно пробираясь к самому чувствительному местечку.

— Черт, — взвизгнула Хелл, едва он коснулся влажной плоти у нее между ног.

Бен приподнял девушку, чтобы было удобнее ее ласкать. Пришлось оторваться от груди, но ее губы тут же завладели его ром, и Бен принял это за компромисс. Они стояли на коленях, целуясь. Хелл обвила руками его шею, не отпуская губы Бена ни на секунду. Он придерживал ее за талию, изучая мягкими прикосновениями горячий влажный центр.

— Так хорошо? Тебе хорошо? — спрашивал он шепотом, чуть надавливая на чувствительный пульсирующий бугорок.

Хелл покивала, не находя сил ответить, но слов и не требовалось. Бен с удовольствием отметил, что она больше не всхлипывает, и слезы высохли. И хотя ее губы были солеными, а дрожь так и не покинула тело, отчетливо ощущалась разница. Горькие судороги уступили место сладкому трепету возбуждения. Посчитав это хорошим знаком, он стал ласкать ее увереннее. Его палец выписывал круги, дразня и распаляя ее.

С каждым маленьким кругом Хелл роняла краткие, но звонкие стоны. А когда Бен чуть нажимал, она больно прикусывала его губу, что доставляло море удовольствия. Он уже собирался прерваться и отнести Хелл в кровать, чтобы продолжить на более мягкой поверхности, но она вдруг разорвала поцелуй, вскрикнула, запрокинула голову, вся напряглась на миг, обмякла.

— Ух, — только и смог выдохнуть Бен, понимая, что она кончила меньше, чем за минуту.

Не давая прийти в себя и смутиться, он легко поднял Хелл на руки, наслаждаясь тем, как она приникла к нему, положив голову на плечо, пересек комнату, аккуратно положил на кровать и попытался отстраниться, но она вцепилась в него мертвой хваткой.

— Нет, — пискнула Хелл, скомкав в кулаках его майку.

Бен сглотнул, увидев в ее округлившихся глазах новый приступ паники.

— Я просто хочу раздеться, чтобы согреть тебя, — объяснил он.

— О… Хорошо.

Она облизнула губы, отпустила его.

Стащив майку и джинсы, Бен нырнул под одеяло, привлекая к себе Хелл. Прежде чем повисла пауза, или она начала бы говорить что-то смущающее или оправдываться, он нацепил на лицо нахальную улыбку, чмокнул подругу в нос и проговорил:

— Ты потрясающе горячая, когда кончаешь.

— Бен, — она шлепнула его по груди, уткнувшись носом в подушку.

— Краснеешь, серьезно? — посмеивался он, пытаясь разглядеть в тусклом свете из окна, как порозовели ее щеки.

— Нет, просто…

— Просто что? Я наконец смутил тебя?

— Немного, — Хелл нашла силы взглянуть на него, хотя щеки действительно пылали. — Это все смущает… Да.

— А меня пугает до чертиков, — честно признался Бен.

— Я вижу, — она снова потупилась, увлекшись рисованием кружка на его груди.

— Прости, что толкнул тебя. Я не хотел.

— Знаю. Прости, что не сказала. Просто… ты бы не стал.

— Не стал бы.

Хелл тяжело вздохнула, не переставая таращиться на свой палец, что гулял по торсу Бена. Повисла пауза, которая грозила перейти в тяжелую тишину. Бен приподнял ее лицо за подбородок, не желая больше прятаться, притворяться, что-то скрывать.

— Я не самый классный парень на земле.

— Я знаю.

— И совершенно не подходящий для первого раза.

— Это не тебе решать.

— Я так и понял.

— Прости.