Мой личный чародей

— И что это такое интересное вы тут без меня обсуждаете? — вынырнувший из-за куста Степан обвел нас подозрительным взглядом. Самое интересное, что я ничуть не сомневаюсь, что серый негодник и не отходил от нас дальше, чем на десяток шагов — подслушивал. Однако сыграно было мастерски — так отчего ж не уважить исполнителя?

— Да вот, Степушка, Ал приглашает меня посетить земли эльфов.

— Тебя одну? — сощурился кот.

— Да нет, отчего ж одну? Всех приглашает. Но Радошу нужно срочно попасть в Синедолию.

— А тебе что, не нужно? — удивился Степка.

— Да как тебе сказать… нужно, конечно, но не так сразу. Попозже. Когда Радош за мной вернется. Ты же волен выбирать, остаться со мною или нынче же отправиться домой.

Кошак выгнул спину и гневно зафыркал. Его совершенно точно не смущала моя вторая сущность, которую, по идее, должны люто ненавидеть все животные.

— Да прям щас! И отпустить тебя вдвоем с этим ушастым охальником?! Так он же к тебе всю дорогу приставать будет!

Несчастный эльф, непривычный к Степкиным выходкам, побагровел до самых кончиков пальцев.

— Да не буду я, не буду, — сбивчиво забормотал он, но кот его тут же перебил.

— Будешь-будешь! — "утешил" он разволновавшегося Ала и задумчиво добавил: — Все вы только об одном и думаете. Да я и сам такой…

К вечеру третьего дня мы распрощались с Радошем, который проводил нас подальше от тех мест, где ещё могли повстречаться змеевихи. Под охраной оборотня мы спустились далеко вниз по берегу всё той же самой Сухони (так называлась та самая речка, к которой на прошлой седмице нас со Степкой вывел лесной ручей). Огибая обширный, поросший лесом невысокий кряж, река сильно отклонилась к югу, стала немного шире, но при этом заметно обмелела.

После Калинова дня, ближе к середине месяца зарева, обложные дожди сменились ровным сухим теплом, которое, однако, уже содержало в себе намек на близкую осень. Несмотря на дневную жару, ночи оставались холодными, и всё чаще глаз выхватывал из плотной зеленой массы леса то рано пожелтевшие листья березы или бука, то пестро-малиновый вяз.

Шли мы быстро. Всем хотелось как можно скорее покинуть здешние места, а особенно — Алу, который всё рвался к некому броду, перейдя по которому на другой берег Сухони, мы бы очутились в аккурат перед устьем глубокой расщелины, насквозь рассекающей кряж — в самом начале дороги к землям эльфов. К ночи мы падали почти замертво, едва сжевав наскоро приготовленный ужин, так что о посиделках у костра можно было даже не мечтать. Несмотря на то, что от змеевих нас прикрывал Радош, я всё же постоянно поддерживала минимальный охранный контур и вообще была настороже — кто его знает, что там ещё может выскочить на нас из лесной чащи в следующий момент. Отчего-то чары день от дня давались мне всё с большим трудом: неутомимость и взвинченность первого дня нашего совместного путешествия прошли, и теперь я, к своему огромному удивлению, даже не успевала полностью восстанавливаться за ночь. Волшбе сильно мешала и поселившаяся внутри меня змеиная сущность. Едва я хоть немного усиливала заклинание, как зверюга в моей груди тоже оживлялась и принималась настойчиво рваться наружу, науськивая меня то на эльфа, то на оборотня, а то хоть на кота. Мне приходилось тратить уйму сил на то, чтобы держать злобную тварь в узде.

Хвала Богам, хоть о пище мне теперь не приходилось заботиться! Увешанный с ног до головы оружием Аллардиэль (он каждое утро прилежно нацеплял на себя всю свою сбрую: меч-полуторник в гладких кожаных ножнах; второй меч, покороче, скорее даже не меч, а длинный кинжал; два ножа-засапожника; на обоих предплечьях по серебряному клинку в наручных ножнах; легкий лук, тул со стрелами, кожаный чехол с полудюжиной сулиц… уфф! и как он это всё тащил?!) оказался прекрасным стрелком. Да и Радош не отставал от остроухого нелюдя. Большую часть пути он проводил то в облике волка, то — лиса, что неплохо сказывалось на наших обедах и ужинах. Степка, кажется, ревновал к их охотничьей славе, но виду старался не показывать.

Расставаясь с Радошем, я к своему стыду не сумела сдержаться и снова разревелась у него на плече. Мне не только приходилось прощаться с другом, едва встреченным после долгой разлуки. Он возвращался домой, где его ждали любимые мною люди, дорога к которым была для меня закрыта надолго, если не навсегда.

И там был Дар, которого, несмотря ни на что, я по-прежнему любила так, что когда думала о нем, то у меня темнело в глазах и начинало замирать сердце…

Переправившись через реку, мы с Аллардиэлем и Степкой углубились в ущелье, узкое и извилистое, с отвесными стенами и неровным каменистым дном — будто неведомый великан подхватил холм и разломил его пополам, словно краюху хлеба, рассыпал крошки, а затем передумал ее есть и просто положил обе половинки рядом.