Мой личный чародей

На следующий день правитель Эрвиэль ещё раз (на этот раз принародно) высказал пожелание, чтобы я осталась жить на Земле Священных Деревьев, бегло перечислив разнообразные преимущества и выгоды моего согласия. Сразу видно, что готовился…. В конце своей речи черноволосый эльф незаметно мне подмигнул, чем немного примирил меня с тем печальным фактом, что это самое согласие было не более чем формальностью.

Мне было предложено на выбор несколько домов, хозяева которых выразили готовность принять меня; в их числе была и семья Аллардиэля, мать которого, Диннориэль, не сводила с меня влюбленного взгляда, поскольку мне удалось сохранить жизнь ее обожаемому сыночку. По-моему, даже если бы я была демоницей из Преисподней, она бы испытывала ко мне такую же исступленную благодарность.

Вежливо поблагодарив, я отказалась. Конечно, я была не в том положении, чтобы выдвигать какие бы то ни было условия, но, коль уж мне предстояло тут остаться, жить мне хотелось одной. Прежде всего, потому что я отнюдь не была уверена в том, что моя зловещая вторая сущность, пусть и связанная магией эликсира, всё-таки не сумеет вырваться на свободу. Ради безопасности гостеприимных хозяев мне стоило держаться наособицу. А, кроме того, мне требовалось ещё очень многое обдумать и осознать.

Так что, уж если тюрьма, так пусть хоть темница будет на одного. Степка не в счет.

Эльфам, похоже, было всё равно, лишь бы ценный объект благодарности в моем лице остался в их распоряжении. Недовольной осталась только матушка Ала, желавшая получить меня в свое личное пользование. Но ей пришлось смириться, и красавица-эльфийка утешила себя тем, что, не обращая внимания на мои слабые протесты, практически насильно заполнила отведенный мне дом разнообразной утварью, доверху набила стоящий в спаленке ларь одеждой на все случаи жизни, а также взяла с меня клятвенное обещание, что завтракать, обедать и ужинать я буду исключительно у нее.

Вот так я и поселилась в расположенном чуть на отшибе крошечном домике, сложенном из розовато-серого камня, чьи стены были заплетены жимолостью и ломоносом, а под островерхой черепичной крышей прилепилось гнездо ласточек. Стремительно прошуршал дождями ревун, листопад, как ему и положено, просыпался листьями, и наступила зима, необычно ранняя и студеная даже для здешних холодных земель. К началу месяца груденя снег уже уверенно покрыл землю и деревья, не собираясь таять до будущей далекой весны.

Два месяца не были потрачены даром. Добрых четыре седмицы были посвящены тщательному знакомству с землями эльфов. В сопровождении верного Аллардиэля мы со Степкой вдоль и поперек исходили Священный Лес, любуясь величественными деревьями и изящными домиками, притулившимися у их корней. В шумной тесной Преславице мне, выросшей в лесной глуши, было очень неуютно; в просторный же эльфийский город-лес, город — цветущий сад, не имевший ничего общего с людскими поселениями, я влюбилась с первого взгляда.

Ал сводил нас в рощу, где росли невиданные в Синедолии благородные белые клены, священные деревья эльфов, у подножья которых Перворожденные возносили молитвы своим богам. Я тут же вспомнила, что эти красавцы привлекли моё внимание, едва я очутилась в здешних лесах, сбежав от Сивелия.

— Вполне возможно, — кивнул парень, ласково поглаживая кору одного из кленов. — Они порой встречаются вне наших земель, но никогда не растут кучно, рощами. Эта — единственная в своем роде. Эльфам вообще невероятно повезло: покидая после войны свои оскверненные и выжженные леса, мы и мечтать не смели, что волею Богов окажемся там, где белых кленов даже больше, чем в наших исконных землях. Там-то их было совсем мало.

— А сейчас нет вообще, — сочувственно вздохнула я. По крайней мере, в Синедолии мне ни разу не доводилось встречать эти могучие деревья с ворсистой белесой листвой.

Тогда же я узнала, что почти у каждого эльфа есть "свое" дерево, которое является его энергетическим двойником, если надо — донором, практически побратимом. Некоторым очень везет, и для них такими деревьями становятся именно белые клены. Впрочем, двойником может быть и дуб, и рябина, и сосна, и ясень…

— Вот это мой друг, — Ал прижался щекой к гладкой серебристо-серой коре молодого дерева, которое прежде гладил. — Вы оба мои друзья, поэтому я хочу, чтобы вы познакомились.

— И что я должна сделать? — подозрительно спросила я у парня, глядящего на меня сияющими глазами. Нет, в самом деле? Может, надо пожать клену ветку?

— Просто приложи к нему свою ладонь, — попросил эльф, — и тогда мой двойник запомнит ту, которой я обязан жизнью. Ну, смелее!

Я осторожно прикоснулась к теплой, словно бархатной поверхности ствола — и изумленно ахнула. Кора под моими пальцами ощутимо нагрелась, и я почувствовала мягкий толчок доброй силы, которой дерево приветствовало меня.

— Он признал тебя! — ликовал Аллардиэль, благодарно прикасаясь кончиками тонких пальцев к своему клену, благожелательно шелестящему белесой листвой, над которой краски осени были не властны.

— Что значит — признал? Он что, теперь и моё дерево тоже?