Мой личный доктор

— При прежнем руководителе департамента система была выстроена так, Ульяна Сергеевна, что положение школы и её директора определяла близость к телу начальника департамента. Насколько я знаю, у нынешнего главы другие задачи: система финансирования школ, аттестация, новые образовательные стандарты и многое другое. Потому в этом месяце нам надо носиться по школе как угорелым, если мы хотим победить.

— Да, да... — Уже почти отхожу.

— И помните, что мы с вами живём в неспокойное для школ время. Любая семья может предъявить иск за плохие результаты.

— Всё понятно. Будем работать. До свидания, Марат Русланович.

— До завтра, Ульяна Сергеевна.

Я жутко взбудоражена. Всё это очень-очень серьёзно. Новый директор возлагает на меня огромные надежды. Мы не имеем права потерять нашу школу, а уж тем более не должны допустить, чтобы её присоединили к какой-то другой.

С такими мыслями я пересекаю парковку.

— Привет! — Приподнимаюсь на носочки, чтобы поцеловать.

Ткаченко даже не шевелится. Скрестил руки на груди и ждёт.

— Это кто такой? — Не даёт мне сесть, перекрывая проход.

— В смысле?

— Я спрашиваю, что за мужик?

Его глаза странно горят. Нет привычных шуточек. И лоска. Он выглядит злым. Вообще на себя не похож.

— А, — оборачиваюсь на отъезжающую машину. — Это наш новый директор школы. Представляешь, пока я была на больничном...

— Садись, — перебивает доктор Ткаченко, опуская руки мне на плечи, запихивая в салон и лично перебрасывая ноги внутрь автомобиля, как будто я не могу это сделать сама. Дёргает ремень, пристёгивает. Причём если раньше это было чувственно-эротично, то сейчас ничего такого нет. Всё быстро и довольно грубо.

— Ты что, забыла про меня? — Усевшись на своё место и схватившись за обтянутый кожей руль, не спешит стартовать Ткаченко.

— В смысле забыла? — спрашиваю сама себя, потеют ладони, аж страшно делается. — Нет, я просто заработалась. Столько всего произошло, я погрузилась в рабочий процесс, старалась угодить Марату Руслановичу.

— Вот именно! Очень старалась угодить Марату Руслановичу и по первому свистку залезла в его машину, забыв, что за тобой должен заехать я.

Мотаю головой. Мы отъезжаем.

— Так, стоп. Что сейчас происходит?

— О, я тебе сейчас всё объясню. Ты устраивала мне сцены из-за коллеги, которой я просто улыбался, утешая по телефону — заметь, улыбался по телефону! Даже не вживую! А сама залезла в машину к мужику приятной наружности по первому свистку! Явно неженатому мужику, без кольца. Ещё и тачка дорогая, костюм, часы.

— Фига се, у тебя зрение, Ткаченко! Даже я не видела, есть ли у него кольцо, — удивлённо округляю глаза.

— Я хирург-травматолог, у меня стопроцентное зрение. — Прибавляет скорости. — Получается, наш благородный завуч совсем не благородный, наш завуч, получается, финтифлюшка!

— Чего?! Что это за слово такое?

— Если не сказать больше. Наш завуч — распутница и блудница!

— Ты в своём уме, Ткаченко? Ты под операционной лампой часом не перегрелся? — закатываю глаза.

Очень громко вздыхаю, сползая по креслу. Мы летим по трассе. Не понимаю, куда он меня везёт. Ко мне и к нему совсем в другую сторону.

— Как можно было забыть про нашу встречу?! Ты — такая вся правильная и серьёзная, надёжная женщина — и чуть не уселась на его директорский х…

— Ткаченко! — вскрикиваю от обиды. — Ты, — задыхаюсь, — ты просто… У меня слов нет! Ты уже соблазнял меня, фривольно бинтовал и заглядывал в глаза, а при этом у тебя была баба, у которой на тумбе лежали ключи от твоей квартиры! Она могла спокойно зайти в твой дом в тот момент, когда ты в душе намыливал свой зад, открыть дверь и влезть к тебе за горяченьким… А я просто разговаривала с директором! Со своим руководителем! Останови машину! Сейчас же! Я поеду на автобусе. А лучше догоню на такси Марата Руслановича и пересяду к нему.

Тянусь к двери. На ходу, конечно, не выпрыгну, но пусть тормозит, не собираюсь я его двойные стандарты слушать. Дёргаю ручку. Он её блокирует.

— Мы ещё не договорили!

Глава 41

— Нам не о чём разговаривать! — Продолжаю дёргать ручку.

— Прекрати, поломаешь! — строго отмечает доктор, пересекая черту города.

Убивать везёт в лес, не иначе. И главное, так нервничает, сам себя накручивая.

— Ты мог попросить присматривать за собакой пожилую соседку, в конце концов, сейчас появилась профессия нового поколения — догситтер называется. Иначе говоря, это няня для Графа, которая в твоё отсутствие могла бы присматривать за питомцем. Но нет, ты предпочел стройную молодую девицу с сиськами!

Костя кривится, как будто этот разговор приносит ему физическую боль.

— И куда ты так гонишь, доктор Айболит? — охаю. — Там, между прочим, камера, — тычу рукой в лобовое стекло.

— Ну и хорошо! Пусть меня посадят! А моя женщина в это время будет под присмотром, она себе уже приглядела завучситтера с иномаркой.

Бью себя по лбу.

— Я уже устала глаза закатывать, Ткаченко.