Мой личный принц

Уроженка Синьяна на Данмаре казалась всем чем-то сродни цирковому уроду. Раскосые глаза, густые черные волосы до пояса и шелковые наряды, расшитые бабочками, вызывали постоянные кривотолки. Мисс Шэ преподавала девочкам искусство каллиграфии и говорила на данмарском лучше, чем большинство жителей королевства. Наверное, поэтому мы сблизились в первые дни. К принцессе здесь тоже относились несколько настороженно. Люди тщательно подбирали слова при разговоре со мной, стараясь не откровенничать.

Когда Шэ пригласила меня посетить этот кружок — я растерялась. О женском движении за права слышала давно, но обычно все оседало на уровне слухов и редких газетных статей в конце новостной страницы. Небольшие заметки о стычках в городе между защитницами свобод с гвардейцами. И хотя мне было очень интересно, я опасалась, что такое знакомство может сильно навредить репутации королевской семьи.

Но посреди небольшой комнаты, переделанной под лекторскую, я чувствовала себя сейчас на своем месте. Эти женщины сидели за деревянными партами и с открытым ртом внимали моим словам. Впитывали новое, желая понять мир.

Может, они не обладали даром познания, однако желали учиться.

— Торетти [1] был по мировоззрению революционером. Очень дорожил своим дворянским титулом и не любил, когда окружающие забывали сей факт. Главным образом это было важно для него по причине того, что, как лорд, Этьен мог подчеркнуть добровольное вступление в оппозицию.

Мисс Лин улыбнулась мне. Одна из девушек подняла руку, и я непроизвольно вздрогнула. Вспомнив имя этой пухлощекой особы в стареньком платье, я кивнула.

— Мисс Бейтс?

— Подскажите, ваша светлость, — скромно потупила взгляд Линдси и короткими пальчиками сжала пуховой платок. — Господин Этьен хоть раз сожалел о своем выборе? В смысле, — она закусила щеку и помялась, — ведь подобные мысли осуждались высшим обществом.

Я непроизвольно хмыкнула и заметила тень у дверей, отходя от доски на стене. Охранник?

— Всю жизнь господин Торетти считал, что над ним царит свобода воли. Ему претили правила и нормы поведения, уставленные кем-то. Он любил подчеркивать, что никогда ничего не делал по принуждению. Торетти опережал замыслы романтического движения.

Тень двинулась, и дыхание перехватило, едва я узнала в пришедшем принца Эрика. Муж сбросил капюшон, с любопытством глядя прямо на меня. Пришлось схватиться за стойку, ибо голова закружилась. Пальцы судорожно сжали пожелтевшие страницы дневника Этьена.

Взгляд мисс Лин стал обеспокоенным, поскольку она заметила мое состояние. Учительница повернула голову к двери, раскрыв от удивления рот.

Боги, мне конец. Вряд ли Эрика обрадовало мое присутствие в сомнительном клубе, да еще не в самом благополучном районе! И как муж нашел меня? Пришлось взять себя в руки, дабы не показать испуг.

— Господин Торетти писал: «Претит мне клетка из условий, где птица лишена крыла. Закрыты дверцы, остры прутья — пора забыть про небеса», — судорожно принялась читать я, сглатывая ком в горле. Запнувшись на строчке, услышала громкие хлопки, затем знакомый голос произнес:

— «В чем смысл оставаться человеком, когда твой выбор — покой для общества земного. На радость — королей, восторги дураков. Едва ли можно сделать вдох в опостылевшей мне коморке, где в сумраке невежества живут рабы чужих страстей».

Женщины охнули. Еще бы, не каждый день младший принц династии Трастамара входил в обшарпанные комнаты клуба. Взгляд его высочества скользнул по потрескавшимся стенам и грибку на потолке. Магия зачаровывала фасад, но на поддержание внешнего лоска внутри требовались услуги хозяйственных магов. Последний мой взнос помог приобрести учебники и канцелярские принадлежности, однако для полного финансирования этого места нужно было получить разрешение Эрика или короля Агора.

— Ваше высочество! — первой очнулась мисс Лин, учтиво приседая. За ней неловко повторили жест другие девушки и женщины. Некоторые обменялись испуганными взглядами.

Конечно, ведь королевская семья никогда не поддерживала подобные движения. До меня.

— Прошу, — поднял руку Эрик, позволяя дамам выпрямиться, — садитесь на свои места. Мне очень редко выпадает шанс послушать лекции жены. Дома она их читает только пыли и гобеленам.

Я закатила глаза и негромко фыркнула. Вот привязались-то. Если годами всем было наплевать, что грязь плохо влияет на здоровье жильцов дворца — не мое дело. Дети должны расти в хороших условиях. Залезет шалопай под такой гобелен, надышится всякой гадости, а потом лечи не пойми от чего!

— Это большая честь для нас, — мисс Лин покраснела, едва мой муж прикоснулся губами к кончикам пальцев молодой учительницы. Захотелось скрипнуть зубами, особенно когда взбалмошный болван принялся расточать всем комплименты.