Мой Лигр (СИ)

Не успела я наклониться, чтобы подобрать связку с пола, как тут же побелела и поняла, что напрочь забыла про осторожность и безопасность. Этот паршивец оказался вовсе не львом, а хитрым, наглым лисом. Лигр резко вскочил с пола на ноги. Мама! Как пылинку, как какую-то грязную соринку, он вдруг схватил меня за шею. Встряхнул. Сдавил, казалось бы, до хруста в шейных позвонках. Я ничего не успела понять. Всё произошло слишком быстро. Кричать не могу. Нечем дышать! Сопротивляться? Ха! Это всё равно что попытаться избить бронированный танк голыми руками. Реакция сверхчеловека поразила меня своей ловкостью и отточенностью. Он впился в моё горло с такой ненавистью, что у меня глаза из орбит вылезли. Выхватил ключи и, удерживая меня левой рукой на весу, словно кусок тряпки, быстро открыл замок клетки, пока я хрипела, сопела, одновременно рыдала, болтая ногами в воздухе.

Пара ничтожных секунд. И… Проклятье! Лигр на свободе.

Огромный, сильный, страшный, не на шутку агрессивный. Когда он переступил порог вольера, я практически задохнулась в собственном ужасе. Его бугристое, украшенное тонной крепких мышц тело засияло золотым глянцем при свете полной луны, что проникал через специальное отверстие, служившее здесь, внутри экспозиции, единственным окном и единственным источником свежего воздуха.

Глаз не оторвать. Вот это зрелище!

А я глупая дурочка. Раз думаю о том, насколько он идеален и совершенен, а не о том, что мне осталось жить не больше минуты. Хотя умереть от рук этого ходячего произведения искусства… наверное, самая сладкая смерть в мире.

Дурацкие феромоны! Честно! Это они влияют на мой мозг и приказывают сердцу гонять не кровь по венам, а сахарный сироп. Стоит лишь глазам увидеть голого накачанного детины.

Стоп! Ну конечно! Во всём виноваты его роскошные волосы. И борода! Вот в чем причина! Вот зачем мужчина отрастил себе такие длинные патлы. Это лишь мои размышления, но предполагаю, что его «грива» излучает некое вещество, благодаря чему представительницы противоположного пола начинают испытывать дикое головокружение и невыносимый жар в трусиках.

Лигр грозно зашипел и оскалился, обнажив свои белые, как снег, и острые, как копья, зубы с продолговатыми резцами. Он смотрел мне точно в глаза. Слегка прищурив веки. А я не дышала. Всё так же висела в воздухе с открытым ртом, с каждой прожитой секундой столбенея от паники. Лишь вцепилась ногтями в его сильную и горячую кисть, оцарапала до крови, но это ничуть не помогло. Зверюга даже не дёрнулся. А я так надеялась выиграть несколько лишних секунд жизни…

— Пррррредупреждал ведь. Иди сюда, ничтожная человечишка! — рванул впритык к себе мою ущербную тушку. С глухим грохотом мы столкнулись друг с другом лбами. — Сейчас ты узнаешь, каков я в гневе! — монстр часто-часто дышал. Мощная грудь ходила волнообразным ходуном, со скоростью два движения в секунду. — Сейчас ты узришь мощь и гнев самого большого и самого опасного зверя в мире!

Рывок. Мой крик! По нижней губе словно полоснули лезвием. Нечто солёное и вязкое потекло по губе. Сумасшедший! Ненормальный! Одичалый псих!

Укусил. Он только что меня укусил! А затем… с остервенелым напором впился в мои губы своими, слизывая языком кровь с ранки. Наверное, я умерла на две секунды. И снова вернулась к жизни, когда Лигр толкнул меня спиной на пол.

Придавив меня сверху огромной, двухсоткилограммовой тушей, он продолжал терзать мои губы глубокими, дикими поцелуями, от которых сердце, превратившись в молот, набатом пробивало грудную клетку, от которых голова стала тяжелее самосвала, а внизу живота взрывались вулканы.

Я мычала, пыталась сопротивляться. Ну куда там! И так всё ясно. Кто по закону джунглей правит балом? Тот, кто сильней, мудрей, шустрей. То бишь — побеждает сильнейший. Страшно представить, что он задумал. Сожрёт? Порвёт ради мести или забавы? Уж лучше бы убил, чем мучил. А мучил он меня долго и больно. До тех пор, пока я не провалилась в бездну.

Дальше начала твориться настоящая дьявольщина. Я будто попала на бал к сатане. В дикую тундру, где лютый волк впервые за месяц голодовки поймал долгожданную добычу и сейчас лакомился её видом, растягивал удовольствие — облизывал, нюхал, запугивал. Так сказать, до того как сожрать.

Оторвавшись от моих губ, Дастан вновь принялся меня нюхать. Он обнюхивал моё лицо, мои волосы, мою шею и ключицу, как первобытный, обезумевший звереныш. Причмокивая, порыкивая. Жадно, алчно! Как будто он и правда был тем самым львом, но уже в другой своей ипостаси, в истинном облике, а я... я была его лакомым кусочком сочного стейка.

— Прекратиии… Умоляю. Я прошу-у-у-у!