Мои любимые преступнички (СИ)

— За обман нужно наказывать! По всей строгости закона! — заявил мудрец.

Обезумевшие люди схватили Доли и потащили в костер! Девочка плакала, не понимая в чем она провинилась.

— Я расскажу вам мой секрет! — кричала она, — я просто никогда не стремилась выиграть! Мне не нужны эти шарики, я хотела, чтобы Дику было с кем соревноваться. Он просил нас поиграть с ним ещё. А шарики я хотела подарить братишкам и сестричкам. Они постоянно плачут. У нас дома нет еды, а эти шарики развеселят их, и они хотя бы ненадолго забудут о голоде.

Она говорила это так искренне, по-детски, что ей нельзя было не поверить.

Мудрец покраснел. Ему стало стыдно, что он так жестоко поступил с ребенком. Какой же он после этого мудрец?! Он чудовище!

Дик подошёл к девочке, поднял ее на руки и сказал:

— С этого дня твои братики и сестрички не будут голодать!

Он стал заботиться о семье девочки, кормил, одевал, учил малышей разным наукам, а Доли советовала ему какой шарик выбрать. Правда, удача не всегда теперь сопутствовала ей, но иногда они всё-таки выигрывали, и вместе дарили ее сестрам и братьям шарики.

Наша жизнь похожа на сказку, только будет ли у нее хороший конец зависит от нас всех, мои любимые керинчане!

Глава 42

Кэрн закончил, ещё несколько мгновений стояла тишина. Я сгорала от стыда. Неужели, я убила Лутте из-за ненависти к Кэрну? Ненависть, зависть превращают человека в чудовище. И я превратилась в него! Я больше не боялась наказаний! Пусть Кэрн делает со мной, что захочет! Я не достойна даже слушать его сказки. Можно было попробовать бежать, но куда бежать от собственной совести?!

И похоже, никто не пытался уйти. Повсюду раздавались голоса: какой ужас! Зачем я это сделал! Не нужно было приходить сюда! Что теперь будет! Кэрн, пожалуйста, простите.

А некоторые просили наказать их по всей строгости. Внезапно включились гирлянды на потолке, и зажглись тысячи лампочек. Наверное, только им и удалось уцелеть. Повсюду валялись обломки крыльев, хвосты рыб, птиц…Мне было больно на все это смотреть. Кто-то схватил меня за руку, я обернулась и увидела Вилли. Я положила голову ему на грудь. Как же хорошо, что он со мной!

— Прости меня, что уговорила тебя участвовать в выборах! До чего мы дошли! Что теперь будет?

Вилли обнял меня, ему тоже было плохо.

— А где Гин? — спросила я мужа, — ему, наверное, тоже тяжело?

Но Вилли ничего не ответил мне. Я вглядывалась в толпу, но Гина не было видно.

Там вдали стоял Кэрн, окружённый керинчанами.

Толпы, которые шли за Вилли теперь вообще нас не замечали. Все мчались к Кэрну, плакали, умоляли простить, бросались перед ним на колени.

— Встаньте! — просил он их, — в случившемся никто не виноват! Это стечение обстоятельств!

Недавние сторонники Вилли целовали ноги Кэрну.

— Не надо этого делать! — повторял он. Все хорошо! Все в порядке! Вы не в чем не виноваты!

— Накажите нас! Пожалуйста! — кричали люди.

— Каждый человек наказывает себя сам! — отвечал Кэрн.

Люди не отпускали его. Всем хотелось получить его прощение.

Наконец он не выдержал и попросил всех разойтись.

Люди виновато брели домой. Мы все испытывали чувство вины перед собой, перед другими керинчанами, перед Кэрном. Но только у нас с Вилли оно было во много раз сильнее, чем у других. Кэрн не взял с собой ни полицию, ни армию. Только одну сказку! Всё-таки он великий оратор, а мы глупые варвары! Одно меня удивляло, куда же исчез Гин? Где его команда журналистов?

Кто-то окликнул нас. Я оглянулась и увидела Кэрна. Его глаза были настолько добрыми, что я на мгновение забыла о том, что произошло.

— Нам нужно поговорить! — сказал он.

— Кэрн! Что с Лутте? — спросила его я.

Он указал на великого ученого, пытающегося выбраться из туннеля. Он был весь в пыли с огромным синяком под глазом, но при этом веселился, как обычно:

— Кэрн всем подарит шарик, а Алла мне фонарик.

Я почувствовала себя такой виноватой, что упала на колени:

— Лутте, прости меня!

Лутте даже прослезился, подошёл ко мне и поцеловал в щечку. Я не пыталась его оттолкнуть. После того, что мы устроили, я готова была смириться с чем угодно.

— Бей ещё! — сказал он, счастливая улыбка не сходила с его лица.

Но, Вилли оттолкнул его от меня и погрозил пальцем. Неужели, мой муж не понимает, что мы зашли слишком далеко, и теперь мы вообще не имеем ни на что прав. Сейчас уже не до ревности! Но Вилли, похоже, думал иначе.

— Ещё раз дотронешься до моей жены…, - он схватил Лутте и хотел ударить. Но Кэрн вдруг встретился взглядом с Вилли. В его глазах не было доброты. Сейчас президент смотрел на бывшего соперника с укором. С каждой секундой я все больше ненавидела себя. Именно этого я больше всего боялась. Лучше тюрьма, казнь, но только не эти строгие глаза. Они как будто проникали внутрь и резали все мое существо.

Но Вилли даже не смутился, он крепко сжимал плечи Лутте:

— Вы не маленькая Доли, Кэрн!

Вилли, похоже, сумел вывести нашего президента из себя! Мне всегда казалось, что Кэрн не способен злиться. Но сейчас он сжимал кулаки с трудом, сдерживая себя. Он начал говорить тихим страшным голосом.