Мой любимый деградант

- Уже четвертый час. А мы еще не пообедали. С тобой, Самира, отдых оборачивается голодовкой. Разве можно проводить столько времени в ателье? Кто говорит с сапожником два часа? - На протяжении всей поездки возмущался Матиас. Если бы Сафа оставила в сумке хоть крошку еды, запасенной мной для нее, я бы обязательно угостила Матиаса.

Ароматы из «Ресторана Сыра» нас встретили уже на ступенях, и Матиас ненадолго успокоился. Наверно, усиленно сглатывал слюну.

Только после того, как нам принесли поздний обед, настроение моего спутника немного улучшилось. Заказ сделал он сам, как и в прошлый раз. И, по-моему, он заказал все меню. Еда мне тоже очень понравилась, и за нашим столиком надолго установилось благодушное молчание, которое нарушало только довольное чавканье и хлюпанье Матиаса. И Сафа ела кусочки сыра довольно шумно, может, специально к себе внимание привлекала.

Наконец, мы оба откинулись на спинки стульев и начали заводить неторопливую беседу.

- Хорошо отдохнули. – Сказал Матиас, наверно уже забыл, что ворчал мне всю дорогу. – Сафира, а выходи за меня замуж. По-настоящему. Ты мне очень нравишься. Характер у тебя, конечно, невыносимый, но и я неидеальный. Мы притремся, и будем вполне счастливы.

Я покачала головой.

- Я все время о тебе думаю, сколько раз я приходил в Академию, чтобы просто мельком увидеть тебя.

Не от этого мужчины я хотела слышать такие слова.

- Если ты из-за практики переживаешь и боишься, что твой руководитель будет ругаться, объявим о помолвке после практики.- Он уже давно положил передо мной большую коробку. Откуда только ее достал? Я открывала ее с опасной, боялась, что там обручальный браслет. Но нет, внутри оказались пять больших шоколадных конфет, уложенных по кругу. А в середине лежал зеленый камень, гладкий, овальной формы, это был целительский артефакт, я такие видела у Тимира. Подарок, о котором мы и договаривались с сыном ректора.

- Я не боюсь Тимира. – Сказала я. – Но замуж за тебя выйти не могу.

- Почему? Из-за того, что я говорил, что люблю женщин. Оказалось, что любовь к одной несносной девчонке может вытеснить всех женщин из головы. И я хочу, чтоб у нас были дети, конечно, когда ты закончишь Академию. Мы идеально подходим друг другу.

Я все это время не могла поверить в то, что слышу, ведь дружба с артефактором была таким хорошим вариантом, чтоб спастись от других ухажеров. Наверно, придется забыть про зарождающуюся дружбу:

- Матиас, мы не подходим друг другу, ты меня вообще не знаешь. И я люблю другого мужчину, замуж выйду только за него.

Матиас замолчал, и долго смотрел в окно:

- Зря я поторопился? Нужно было подольше ухаживать за тобой. Тогда у меня был бы шанс? – Спросил, наконец, Матиас.

- Нет, прости. И у меня не было шанса.

- Я его знаю? – Только и спросил Матиас. А не стала отвечать, чтобы не последовали и другие уточняющие вопросы.

Мы возвращались в Академию пешком, я несла только свою сумку с Сафой, а Матиас держал коробку с конфетами, которую мне подарил.На улице заметно потемнело, и мы шли в тишине. Было бы лучше доехать на экипаже, но я не стала делать намеков.

- А зачем у алтаря целуют руку? – Давно хотела узнать, чем леди Вэдр грозила Тиму. И почему сегодня мастер попросил никому не говорить про его предложение поцеловать его руку.

- Я бы никогда не заставил тебя целовать мою руку. – Кашлянув, сказал Матиас.

- А мою бы поцеловал? - Мне нужно было узнать подоплеку этого обряда. Сидеть в библиотеке сейчас совсем не было времени.

Матиас остановился и серьезно спросил:

- Это условие твоего согласия стать моей женой?

Может, было лучше потратить несколько часов в библиотеке, или спросить у магистра про поцелуи рук?

- Я хотела просто нарушить молчание, и узнать про ритуал. – Отводя глаза от его колючего взгляда, сказала я.

А Матиас, стоя на том же месте, пристально смотрел на меня начал с горячностью говорить:

- Сафира, если тот, кого ты любишь, просит, чтоб ты поцеловала его руку у алтаря, забудь его. Никто не будет так унижать свою пару. Это старинный обычай, не ритуал, и означает он полное подчинение супругу. Сейчас все права и обязанности оговаривают в брачном договоре: кто в чей род входит, меняет ли фамилию, кто считается главой семьи, на чье имя копятся семейные деньги, кто решает, сколько в семье будет детей, где семья будет жить, в общем, там много пунктов. Только все это семейные дела, никто не вывешивает брачный договор в гостиной. Это одна из семейных тайн. Ничто не мешаем мужу и жене жить вместе, на равных, не зависимо от того, кто родовитее или богаче. Но требуя от будущей жены поцеловать свою руку на церемонии, у алтаря, в присутствии родственников и друзей, мужчина публично унижает ее. Он как бы говорит всем, что его жена не имеет права голоса в родной семье.

- А если жена требует поцеловать себе руку?

Матиаса этот вопрос очень удивил, и он спросил:

- А ты все-таки хочешь, чтоб поцеловали руку тебе?