Мой любимый дикарь

— Нет, не поэтому. После возвращения я танцевал с тремя десятками самых разных девиц, разговаривал — если, конечно, это можно назвать разговором — еще с пятью десятками. И только вас я поцеловал.

— Но вы не можете погубить меня только потому, что вам так хочется, — тихо сказала она чуть дрожащим голосом. Она высвободила руку и сделала несколько шажков вперед — подошла ее очередь катать шары. На этот раз ее точность оставляла желать лучшего. Потом настал его черед. Беннет, почти не глядя, бросил шар на траву и снова придвинулся к ней.

— Это все, что вас тревожит? Ваша репутация?

— Я не это имела в виду. — Филиппа устремила на него сердитый взгляд. — Существуют определенные действия… и правила. А вы даже ни разу не сказали мне ничего приятного — только что вам нравится мой смех. А теперь хотите… ну, вы сами знаете, чего хотите.

— Действия, — в недоумении повторил Беннет.

— Вы сказали, что ухаживаете за мной. Просто для… Это не очень лестно.

— Позволю себе не согласиться. Дело всего лишь в том, что я не люблю терять время. Формальную сторону ухаживания слишком переоценивают.

— Кто? — решительно потребовала ответа Филиппа. — За мной никогда не ухаживали, поэтому мне трудно судить. А если вы хотите меня видеть только голой, тогда, видимо, это я теряю время. А мне так хотелось поговорить с тем; кем я восхищаюсь.

— Вы восхищаетесь…

— Знаете, я часто представляла себе, каково это будет — поговорить с великим Беннетом Вулфом. Он будет обходительным, очаровательным и остроумным. И не сообщит на четвертый день знакомства, что хочет видеть меня обнаженной и что не желает тратить время на то, чтобы узнать меня лучше.

Беннет пристально уставился на Филиппу, чувствуя себя полным идиотом. С тем же успехом она могла вылить ему на голову ведро воды. Речь шла не о том, что он в Лондоне всего три дня, и даже не о том, что он перед этим провел три года, практически в одиночестве, в Конго. Речь о ней.

— Мне нужно идти, — сказал он, обращаясь к остальным игрокам. — У меня встреча.

— У тебя? — забеспокоился Джон.

— Да. Ты можешь оставаться, поскольку тебя все равно не приглашали. — Он оглянулся и снова отметил смущенное, обиженное выражение лица Филиппы. — Хорошего вам всем дня.

— Мы увидим вас сегодня на ужине? — спросила Оливия.

— Конечно, я помню, ровно в семь, — ответствовал капитан, снял с дерева Керо и направился к Юпитеру.

— И, пожалуйста, не забудьте обезьянку.

Да уж, кто-кто, а обезьянка нравилась всем. Беннет пришпорил Юпитера. Он пока точно не решил, куда направляется, но в его теперешнем настроении, пожалуй, существовало только одно место, куда он мог податься. Кроме Африки, конечно.

Через десять минут Беннет спешился у Эйнсли-Хауса и бросил поводья подоспевшему груму в ливрее. Керо, в начале поездки крепко уцепившаяся за его галстук, ослабила хватку и полезла к нему в карман за орешком. Беннет прошел вдоль величественного фасада дома мимо главного входа к другой, заросшей виноградными лозами двери.

Вытащив маленький ключ из кармана, он открыл дверь и вошел.

— Харви, — приветствовал он одетого в черное слугу.

— Капитан, устраивайтесь поудобнее. Вам что-нибудь нужно?

— Если можно, стакан виски.

— Хорошо, — сказал слуга и отправился выполнять поручение.

— Харви, — окликнул его капитан. — Соммерсет дома?

— Я не видел его светлость сегодня, капитан, — ответил слуга после короткой паузы. — Должен ли я, навести справки?

Беннет покачал головой:

— Нет, в этом нет необходимости. — Ему, конечно, хотелось бы знать, сумел ли лорд Трашелл пробиться в президиум Африканской ассоциации, но с этим он все равно ничего не мог поделать. По крайней мере, сейчас.

— Никак, к нам пожаловал человек с обезьяной! — раздался голос Томаса Истона.

Проигнорировав неприкрытый сарказм, Беннет занял место рядом с книжными шкафами. Кроме него, в клубе нашли убежище еще три человека, но он узнал только Истона. Это его вполне устраивало. Вести беседы, не важно, интеллектуальные, остроумные или пустые, у него не было настроения. Даже с людьми, которые хорошо понимали, в какой трясине они все увязли, вернувшись в Лондон. Истон подвинул стул и сел рядом.

— Дочитал книгу Лэнгли, — сообщил он, осушив кружку пива и жестом попросив Харви принести другую. — Не мог понять, почему вы удостоились королевского приглашения Соммерсета вступить в наш клуб, а капитан Лэнгли — нет.

— Отвали.

— Это я слышал и раньше, — засмеялся Истон. — По крайней мере, люди знают, где вы были. Я имею в виду — плохо вы там работали или хорошо, но вы точно прошли Конго. А что пришлось пережить мне, не знает ни один человек.

— Мне все равно, — сказал Беннет и взял принесенный слугой стакан.

— Да? Но если вы когда-нибудь были на балу, вам не может быть все равно. Все шикарные платья, так украшающие наших прелестниц, это шелк с Востока. Полученный благодаря мне.

Что ж, если чудесное желтое платье, в котором накануне была Филиппа, сшито из восточного шелка, вероятно, действительно следует отдать должное этому человеку.

— Хорошая работа, — кивнул Беннет.