Мой любимый дикарь

Вот, значит, как обстояли дела, размышлял Беннет, направляясь в конюшню за Аресом. Феннингтон негодовал из-за того, что у девятилетнего сироты был твердый доход. Это объясняет, почему маркиз с такой готовностью согласился получить деньги от издания его книги — точнее, книги Лэнгли. Как странно. Выходит, он вырос, ненавидя своих родственников, а те испытывали к нему такие же чувства.

Филиппа назвала бы это иронией и отметила, что если бы он воспитывался иначе, то вполне мог бы пристраститься не к путешествиям, а к разведению скота.

Судя по количеству экипажей и верховых лошадей вокруг огромной конюшни Эйнсли-Хауса, большинство членов Африканской ассоциации уже прибыли на встречу. Хорошо. Чем больше людей смогут впоследствии засвидетельствовать воровство Лэнгли, тем лучше.

— Доброе утро, капитан Вулф, — поздоровался дворецкий герцога и отступил в сторону, пропуская Беннета в дом. — Я провожу вас в зал заседаний.

Они поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору, под которым, очевидно, располагался Клуб авантюристов. Интересно, сколько членов ассоциации знает о существовании созданного герцогом святилища? И какой могла бы стать эта встреча, если бы не он, а Лэнгли произвел на герцога хорошее впечатление и получил приглашение вступить в его частный клуб.

— Подождите здесь, пожалуйста, — проговорил дворецкий и, оставив Беннета в коридоре, вошел в ближайшую комнату.

Соммерсет назначил встречу на десять часов. Если верить изрядно побитым, побывавшим во многих переделках карманным часам Беннета, до десяти оставалось две минуты. Очевидно, обсуждение началось несколько раньше — до прибытия главных участников. В любом случае они не смогут вынести решение, не выслушав его.

Из-за двери доносились громкие голоса. Беннету пришлось признать, что они были разными — злыми, раздраженными, возмущенными. Одним словом, неприветливыми. Если ему придется извиниться за свое поведение накануне вечером, что ж, он это сделает. Он принесет свои извинения ассоциации, но ни в коем случае не Лэнгли.

Ожидая приглашения, Беннет с любопытством огляделся. В помещении было много безделушек, привезенных из дальних путешествий. Они стояли и висели среди обычных ваз, часов и картин. Эта эклектика Беннету неожиданно понравилась. Если он проведет какое-то время в Теслинге, его дом будет выглядеть так же. И, конечно, в его доме будет много книг — их любит Филиппа.

Интересно, согласится ли она остаться там, если он найдет спонсора для следующей экспедиции? Или, может быть, захочет присоединиться к нему? Неужели он хочет, чтобы она подвергалась опасностям? Беннет нахмурился. Он хотел, чтобы она присутствовала в его жизни. Его обычный подход к решению проблем заключался в том, что, хорошо владея оружием и применяя его в нужное время, можно справиться со всем. Но Филиппа — натура сложная. И когда только она успела стать для него самым важным человеком на свете?

Дверь открылась.

— Сюда, пожалуйста, капитан. — Дворецкий жестом пригласил его войти.

Уже по выражению лица слуги было видно: что-то назревает.

В комнате собралось тринадцать человек. Он встречал их раньше, когда появился здесь впервые для обсуждения вопроса о финансировании его экспедиции в Конго. Но тогда в ассоциации было одиннадцать членов. Лорд Трашелл и его сын были новыми. И они явно находились в комнате уже давно.

— Присаживайтесь, капитан. — Герцог Соммерсет указал на единственный, свободный стул в конце большого стола.

— Неужели я опоздал? — спросил Беннет. — Похоже, вы начали уже давно.

— Мы хотели обсудить ваше чудовищное поведение накануне вечером, — сказал лорд Толботт.

— Быть может, вы хотите также обсудить его причины?

— Беннет, сядьте! — повторил герцог, окинув строптивца хмурым взглядом.

— Ожидая нападения из засады, я предпочитаю находиться на ногах.

— Здесь нет никаких засад, — вмешался Трашелл. — Мы хотим обсудить вашу экспедицию.

— Мы? — переспросил Беннет. Спокойная уверенность покинула его, уступив место разочарованию и злости. — Вы хотите сказать, что вас приняли в ассоциацию?

— Да. Проклятие!

— Что ж, мои поздравления, милорд.

Очевидно, у Лэнгли не было никаких опасений, и он с удобствами расположился на стуле между своим отцом и лордом Хоторном.

— Я начну, если позволите, — сказал Лэнгли и положил на стол потрепанную тетрадь. — Вот мой дневник.

— Капитан Вулф, вы его узнаете? — спросил Хоторн. Беннет кивнул:

— Я узнаю ее. Полагаю, там не хватает нескольких страниц. Лэнгли предпочитает вымещать свою злость на неодушевленных предметах — они не могут ответить тем же.

Герцог Соммерсет прочистил горло.

— В чем суть вашей жалобы, капитан Вулф?

Герцог был его единственным союзником в этой комнате. И все же он ожидал не такого приема. Нет, он не считал, что его примут как героя, тем более что никто, кроме Соммерсета, не пожелал с ним увидеться после возвращения. Но сейчас он ощущал откровенную… враждебность.

— Моя жалоба заключается в том, что капитан Лэнгли покинул меня через четыре дня после получения мною ранения и забрал с собой девять дневников, автором которых являюсь я. Без моего разрешения.